– Астарожнбста.

– Осторожность нам не помешает, – согласился он.

– Нетб. – Женщина мотнула головой. – Астарожнбста са нима. – Она указала на Волоху.

Ох, что-то здесь не так! Что могло произойти между жрицей далекого мира, почти забытого племени и деревенским дурнем?

Курганник промолчал. Взяв Лизу за руку, он не спеша двинулся к выходу из дромоса, стараясь избегать танцующих языков «синего огня».

Восток полыхал голубым, подсвеченным золотой полосой у самого горизонта. Утренняя звезда трепетала чудным бриллиантом, небо, разделенное надвое голубым и темно-синим цветом, шатром стояло над головой до самого запада. Под золотом неровной тенью вырисовывались кроны орехов и тополей над крышами Гострой Могилы. Где-то в траве проснулась пичуга. Борясь с утренней прохладой, принялась за свою затейливую песенку: «Тресь-тресь! Чик-тр-р-ресь!» Маленькая мухоловка сидела на сухом стебле щирицы, ухватившись за него тонюсенькими лапками, – хвостик торчком, из маленького клювика поднималось кисейное облачко пара.

– Боже, как хорошо, – прошептала Лиза, потягиваясь всем телом. Свежий воздух омыл лицо.

Туманная дымка легла на склоны кургана Рытого, постепенно опускаясь в балку, закрывая собой проход в усыпальницу.

– Па́ра, – сказала Дарсата. – Данно́ста назад.

– Спасибо тебе за Лизу, осарта Дарсата. – Макар прижал правую ладонь к груди, поклонился.

– Дана… – Жрица не успела договорить.

Вскрикнула Лиза. Зотов развернулся, вытаскивая ятаган.

– Амага!

– Амаканга!

– Стоять, курганник! – Знакомый голос был приглушен маской – личиной горгоны Медузы, принадлежавшей некогда сарматской царице. В руках кинжал – лезвие у горла Елизаветы.

– Черт, – прошипел Зотов. – Люба, не дури.

– Пошел ты… – Незнакомое слово слетело с губ.

– Амаканга! Сестра! – Дарсата шагнула вперед. Она узнала кинжал в руках царицы – достаточно крошечного пореза.

– Стой на месте, сестра! – на сарматском.