Несколько ужасных минут Каролина и Бетти пытались вынуть ее из петли, растереть и привести в чувство. Под ее весом пояс туго затянулся, развязать его было невозможно. Бетти сбегала на кухню за хозяйственными ножницами, столь тупыми, что плетеный шелковый кушак пришлось перепиливать, а потом буквально выдирать из распухшего горла. Висельники являют собой жуткое зрелище, и раздутое почерневшее лицо миссис Айрес выглядело кошмарно. Было ясно, что она мертва несколько часов — тело уже остыло, — но Каролина, по рассказу Бетти, трясла ее и обращалась к ней не ласково и печально, но с шутливой строгостью призывала не валять дурака и немедленно очнуться.

— Она не понимала, что говорит, сэр. — Сидя за кухонным столом, Бетти утирала глаза. — Все трясла ее да трясла. Потом я говорю: надо бы уложить ее на кровать. И вот мы подняли мадам… — Бетти закрыла лицо. — Ох, страсть-то! Она выскальзывала из рук, и каждый раз мисс Каролина просила ее не глупить, словно журила за какую-то оплошность… вроде запропастившихся очков. Потом мы ее уложили, на белой подушке она выглядела еще страшнее, а мисс Каролина будто ничего этого не видит. Я говорю: может, кого-нибудь позвать, мисс? Может, доктора Фарадея? Да, отвечает, позвони доктору, он ей поможет. Я кинулась к двери, а она мне вдогонку, но уже как-то иначе: смотри не говори ему, что случилось! По телефону нельзя! Мама не хотела бы огласки. Скажи, несчастье… Видать, она задумалась над своими словами. Когда я вернулась, она тихонько сидела на краешке кровати. Потом взглянула на меня и говорит: она умерла, Бетти. Будто я не знаю. Да, говорю, мисс, горе-то какое. И мы обе замолчали, чего тут скажешь-то… А потом я задергалась, шибко задергалась. Все тянула мисс Каролину за руку, она встала, а сама будто во сне. Мы вышли, и я заперла дверь. Казалось, некрасиво, что мы бросаем миссис Айрес одну-одинешеньку. Она всегда была такая хорошая, такая добрая… И тут я вспомнила, как совсем недавно мы стояли перед ее дверью, гадали, куда она подевалась, в замочную скважину заглядывали, а все это время она там… Ох! — Бетти опять расплакалась. — Почему же она такой ужас с собой сотворила, доктор Фарадей? Почему?

К тому времени я провел в доме целый час и уже побывал в спальне миссис Айрес. С ключом в руке я стоял перед комнатой и собирался с духом, представляя, как Каролина толкала дверь, которой что-то мешало… Почерневшее распухшее лицо покойницы заставило содрогнуться, но, оказалось, это еще не самое страшное. Когда я распахнул халат, чтобы осмотреть тело, я увидел, что грудь и руки сплошь покрыты синяками и ссадинами. Одни были недавние, другие чуть видимые. Большинство из них являли собой обычные царапины и щипки, но некоторые ужасали своим сходством с укусами. Запекшаяся кровь свидетельствовала о том, что они появились незадолго до смерти — иными словами, в тот относительно короткий промежуток от ухода Каролины в пять утра до появления Бетти с подносом в восемь. Невозможно представить, какой отчаянный ужас пережила миссис Айрес за эти три страшных часа. Под действием веронала она должна была всю ночь крепко спать, однако почему-то проснулась, расчетливо заперла дверь и избавилась от ключа, а затем систематически истязала себя до смерти.