– Вещи, лампочки. Без них – никуда.

– А куда мы едем? – спросила Энола.

– К Алисе.

Они оба присвистнули.

– Думаешь, Фрэнк ей рассказал?

– Не знаю. Надеюсь, что нет.

Добраться до Вудленд-Хайтса оказалось совсем непросто. Путь преграждали упавшие ветви деревьев, а из-за потоков воды, стекающих по лобовому стеклу, ничего не было видно. Никто и слова не проронил, пока мы не припарковались перед домом, где жила Алиса.

– Мы легко могли попасть в аварию, – сказала Энола.

Сестра смотрела на окна, в которых горел свет, на опрятные маленькие балкончики, на стеклянные двери, на светящие на крыльце лампы… Я понятия не имел, о чем она думала.

– Если мы пойдем с тобой, больше шансов, что она нас впустит.

Алиса может меня не впустить, если подумает, что я что-то замыслил (а я, часом, ничего не замыслил?), но она уж точно не оставит трех человек стоять под ливнем во время шторма. Я позвонил, но никакой реакции не последовало. Мы прождали несколько минут под проливным дождем. Дойл покачивался вперед-назад, с носка на каблук. Щупальца на его коже дергались.

– Ее нет дома, – предположила Энола.

Дойл пожал плечами:

– Она может не открывать нам, потому что видит странного парня, всего в татуировках, который посреди ночи звонит ей в дверь. Лучше бы я остался в машине. Я вообще всегда так делаю.

– Она не такая, – возразила Энола.

– Подождем. Наберитесь терпения.

На этот раз я постучал в дверь кулаком.

Засов отодвинули. Замок щелкнул. Алиса слегка приоткрыла дверь. Глаза ее опухли, нос покраснел. На лице – следы долгих рыданий.

Значит, Фрэнк все ей рассказал. Напрасно мы сюда приехали. Хуже всего то, что Алиса не привыкла плакать. Вообще-то учиться этому лучше не начинать.

– А-а-а… Саймон! – воскликнула она. – Что ты здесь делаешь?