Воскобойников опять хмыкнул.

– А этот ваш Лилленштайн, он не говорил… вы не слышали от него фамилию Айнцигер?

– Айнцигер? – Иван задумался. – Нет. Точно нет. А что?

Воскобойников не ответил. Только затянулся поглубже и покосился на медальон, лежавший все это время на столе.

– Вы спрячьте его лучше.

– Почему?

Воскобойников очень странно посмотрел на Лопухина и сказал равнодушно:

– Спрячьте. А то у меня снова может возникнуть желание убить вас.

Иван поежился, но медальон убрал.

– И знаете что, – продолжал Воскобойников, – вы бы лучше отвезли его туда, откуда взяли. Вы ведь ничего не чувствуете?

– Не совсем. – Иван отвел глаза.

Повисла неловкая пауза.

– Тогда выбросить не получится, – вздохнул Воскобойников. – А так было бы лучше. И вам и… и всем. Только не вздумайте его светить вот так, как со мной. Дурно кончится!

– Понимаю. Вы ведь финскую прошли?

– Прошел. И что? – В голосе Станислава Федоровича Ивану послышалась агрессия.

– Ничего, просто мне показалось…

– Зря показалось!

– Извините.

Они снова замолчали.

– Это вы меня извините, – неожиданно вздохнул Воскобойников. – Не люблю вспоминать. Когда-то давно, как раз в финскую, со мной произошла аналогичная история.