Лопухин медленно опустился на стул.

– Станислав Федорович…

– Тихо! На мои вопросы отвечайте, и все будет хорошо! Кто вы такой?

– Я журналист… мое удостоверение…

– Видел я вашу книжечку. И не такие книжечки видал. На кого вы работаете? На кого, черт вас дери?!

– На газету «Правда»… Станислав Федорович, вы с ума сошли?

Некоторое время Воскобойников смотрел ему в глаза, потом опустил оружие.

– Извините, – сказал он таким тоном, будто только что случайно наступил Ивану на ногу. – Извините, Иван Николаевич… Просто я не ожидал. – Он спрятал пистолет.

Лопухин молчал.

– Извините… – с нажимом повторил Воскобойников. – Я не собирался стрелять. Да я думаю, что пистолет и не сработал бы… – Он посмотрел на побелевшее лицо Ивана и сказал: – Он не заряжен…

«Ну, это как раз вранье, – отчетливо понял Лопухин. – Стал бы он тут с таким лицом незаряженным пистолетом размахивать».

– Что вы хотели узнать? – Воскобойников старательно отводил глаза.

Лопухин прокашлялся. За годы мирной жизни он успел уже отвыкнуть от того, что ему кто-то тыкает стволом в лоб. Кое-как собрав разбежавшиеся мысли, Иван ответил:

– Я, собственно, хотел вам показать это… Этот предмет. И… и спросить, что вы по этому поводу думаете. Дело в том…

– Почему вы считаете, что я могу вам что-то сказать?

– Дело в том, – закончил Иван, – что генерал Болдин рекомендовал вас как человека, который может мне помочь разобраться…

– В чем?

Лопухин вздохнул.

– Знаете, это долгая история… И я, наверное, буду очень сбивчиво говорить… У вас есть время?

– Судя по всему, больше чем нужно.