Внезапная усталось навалилась как свинец. Опереться бы о камень, что нижним концом своим как раз доходит ей до локтя, но каким же холодом от него веет! И на землю не сядешь, а обратно теперь идти да идти… Как же она все-таки устала!

Ледяной луч ударил в лицо так ярко, что Нелли зажмурилась и поспешила закрыть лицо рукавом.

— Лена!

Ну вот, мало ей святого короля, теперь еще брат мерещиться начал! Надо хоть одну ночь толком проспать, так уж дальше совсем нельзя!

— Лена, ты одна? — очень тихий детский голос был где-то совсем рядом. — За тобою никто не может следить?

— Друзья не следят, — вздохнула она, вступая в странную игру с помутившимся своим рассудком.

— А те люди, что с тобою в деревне, они наверное друзья? Они не могут тебя обманывать и прикидываться? Коли ты не уверена, от них можно спрятаться, подумай хорошенько!

— Роман?!

Бесполезно кричать, для помутившегося разума что крик, что шепот. Вот, оказывается, как сходят с ума: чувства и мысли ясны, только химера полноправно обретает плоть. Рука сама собою оперлась о камень — холод прожег через суконный рукав, но ничуть не отрезвил.

Что-то прошуршало в темноте, но Елена даже не испугалась, ей было все едино. От ее горя любой волк убежит со всех ног, такое оно злое.

— Здесь дыра есть, под камнем. Хорошая дыра, снизу вверх все видать, — сказал ее брат, вырастая из-под земли.

— Ты… на менхире стоял… зачем? — Колени подгибались, но Нелли заставила себя удержаться на ногах, прибегая к ледяной опоре.

— Выглядывал, как бы на тебя поближе посмотреть. Издали-то я тебя видел, днем еще, так ведь разве издали разберешь.

Сомнений не было: брат ее стоял перед нею, одетый заправским шуаном, в крестьянской шляпе и козьей куртке. За полгода он вытянулся, но еще больше оброс. Волоса, что раньше были по плечи, теперь ниспадали почти до черного кушака. Пистолетов не было, но на поясе его красовался увесистый охотничий нож — довольно бесполезный для безопасности девятилетнего мальчика.

Но поверить в это здесь, лунной ночью, было куда сложней, чем если бы перед Нелли стоял малолетний святой Людовик. Людовик, король Людовик, благодарю тебя! Ты не обманул, ты сдержал обещанье, брат мой жив, брат мой цел-невредим, брат мой возвращен мне — когда я уже растеряла всякую надежду.

— Так можешь ли ты быть уверена в своих спутниках, Лена? — настойчиво повторил мальчик, отряхнув одежду. — Тебя вить тоже злодеи украли, так? И Прасковью?

— Никто меня не крал, несмышленыш, сами мы за тобой пустились! — Нелли было страшно дотронуться до брата: вдруг он растает под ее прикосновеньем?! Наконец она решилась, острожно коснулась ладонями его пряменьких плеч, самых настоящих, мягких длинных волос, пахучего меха куртки, а потом уж обняла, прижала к себе со всей силы, и все казалось ей слишком слабо…