Коту все же удалось сфокусировать взгляд на двери, он подскочил с места и ринулся к ней. Но промазал и, с силой врезавшись в дверной косяк, беспомощно растянулся на полу. «Словно кто-то бросил резинового цыпленка, — пронеслось в голове Андрея. — Господи, это животное билось головой о двери. С разбегу билось. — И еще: — Возможно, я сплю».

Пушистик не сдавался. Ему удалось подняться, пошатываясь из стороны в сторону, миновать порог и скрыться в темноте. Без малейших колебаний, хотя раньше его из дома было не выгнать.

Андрей какое-то время глядел ему вслед, а потом закрыл двери. Звать не имело смысла. Как гласит древняя пословица, если твоя лысая кошка бьется головой о дверь, стремясь проложить путь наружу, хрена с два тебе так легко удастся заманить ее обратно.

Что он мог сказать Наташе: «Любимая, твой питомец только что бился головой о косяк, пока из глаз его не полетели искры. Во избежание возгорания я выпустил его на улицу, где он может запросто отморозить свой лысый…»?

Додумать ему не дали — что-то грохнуло наверху.

«Твою мать — Андрей начинал злиться. — Она там что, на метле летает?» Он стал подниматься по лестнице. Под его ногой противно скрипнула ступенька. Она всегда скрипела, но Андрей намеренно продолжал наступать на нее. Тут уж только два варианта — то ли ты, то ли тебя. Именно так он потом говорил Кириллу Анатольевичу, искренне удивляясь, как тот, имея за спиной двадцать лет практики в области психиатрии, не в силах уяснить такой простой истины. То ли ты, то ли тебя.

Андрей толкнул дверь и замер. Комната была пуста.

По-прежнему мягко светился монитор. Лишь свечи больше не горели, и стул у компьютерного столика лежал на боку. «Неужели он мог наделать столько шума?»

Но было что-то еще. Отличие, неуловимое сразу. Оно некоторое время балансировало на кромке сознания, как слово, не желавшее слетать с языка. Что было не так, Андрей понял чуть позже и был готов отдать многое, чтобы обойтись без этого знания. Именно так он и сказал доктору, обладателю жиденькой бородки и тихого, успокаивающего голоса.

Оставался только шкаф. Ну конечно! Она в шкафу. Где же ей быть еще? В этой комнате просто негде больше спрятаться. Андрей посмотрел на шкаф. Тот всем своим видом опровергал эту мысль. Нет, при желании она, конечно, могла втиснуться в боковое отделение, только возникал резонный вопрос: зачем бы ей это делать?

Андрею стало страшно. Злость отодвинулась на второй план, придавая страху странный экзотический привкус. Ему захотелось поднять стул. Нет, не так, — доктор молча кивал головой, его глаза лучились добротой и пониманием — ему показалось жизненно важным поднять этот гребаный стул, словно это могло каким-то образом расставить все по местам. Он нагнулся за стулом и понял, что было не так. Кулер больше не жужжал.