— Фару Каленберг, вы арестованы по подозрению в колдовстве и содействии колдовским силам…

Но фрау Каленберг была не робкого десятка. Секунду она обдумывала сказанное, а затем глаза её налились кровью.

— Да как вы смеете? — возопила она, схватив чугунную сковороду с горячим маслом.

Солдаты отступили на шаг, схватились за оружие.

— Фрау Каленберг, за неповиновение… — хладнокровно начал Готфрид, но фрау Каленберг и не думала его слушать.

Она выплеснула кипящий жир в солдат, запустила в них сковороду, а затем бросилась вон из кухни через вторую дверь.

Двое солдат побежали за ней, грохоча как обвал в горах, а Дитрих с ещё двумя перекрыл входную дверь.

Фрау Каленберг, зажатая как в клещах, начала истерично голосить и ругаться, но вскоре её поймали, связали ей руки, и повели в Труденхаус.

В опустевшем доме остались лишь Дитрих, Готфрид и трое рядовых солдат.

— Надо было подождать немного, был бы ужин, — посетовал Дитрих, ставя сковороду обратно на чугунную печь. На левом боку его было жирное пятно от масла гостеприимной хозяйки, но пострадала, к счастью, только одежда. — Эй, сообразите-ка нам что-нибудь поесть.

Готфрид с Дитрихом закрыли ставни, чтобы Хэлена не могла их увидеть, зажгли свет и удобно устроились в гостиной.

— Эх, хочется старушку-Хэлену снова повидать, — задумчиво обронил Дитрих.

Странно было слышать это из его уст.

— Ты её знаешь? — удивился Готфрид.

— Ещё бы мне её не знать, Гога! Помнишь, я по ней сох так, что ничего не видел и не слышал? Я только когда узнал, что она ведьма, так сразу и понял всё.

Готфрид попытался вспомнить.

— Ну, ты мне про Иоганна Юниуса недавно рассказывал, помнишь?

— Ах, да. Но она ведь работала на инквизицию?

— Да знаю я. Но всё равно противно.

— Это её я видел на площади. Она со мной ездила в Эрланген.