— Тебе по статусу койка в общежитие — предел мечтаний, — поддел крысу Шарик.

— Повтори, что ты сейчас сказал, — угрожающе прошипела Дунька, приподнимаясь на задние лапы.

— С удовольствием, — нисколько не стушевался гриф, — койка в женском общежитие при мужской консерватории.

— Ах ты избушка на курьих ножках, — заорала Дунька и бросилась на Шарика.

* * *

Я воспользовался моментом и улизнул, решив, не мешкая, перебазироваться к дому следователя. Не успел сделать и двадцати шагов, как сзади хлопнула дверь, затем послышался знакомый хохоток Петруччо. Обернувшись на ходу, отметил, как Петька со следователем неторопливым шагом удалялись в сторону парковки. Побежал к машине, не снижая темп, еще раз сверившись с записью на листке, быстро завел двигатель и вырулил в сторону Тверской с намерением прибыть по адресу заблаговременно. Признаюсь, гонщик из меня получился никакой, я все-таки слегка заплутал, пришлось пару раз нарушить, имея фору по времени, прибыл с запозданием, глядя как от дома отъезжает Петькин мерседес. Преследовать Бессонова не имело никакого смысла, пока доберусь до двора, следователь уже скроется в подъезде, а в квартиру к нему идти я не хотел по вполне понятным причинам — он может быть не один, да и разговор на чужой территории изначально ставит тебя в невыгодное положение. Ничего не оставалось делать, как позвонить Сапогу.

Петька взял трубку, голос его звучал глухо и расслабленно, на мое трепетное, хорошо ли прошла встреча, ответил утвердительно, но подробностей раскрывать не стал, сославшись на крайнюю усталость, пообещав перезвонить завтра. Вот и все, выходит, что я убил четыре часа жизни на бессмысленные телодвижения по улицам Москвы, не достигнув намеченного результата. Посмотрел на часы — половина десятого. Набрал Наталью, узнал как дела, успокоил чем только мог, пообещав вести себя прилично, то бишь гордо нести звание мужа прекрасной женщины и не запятнать его ничем. Голос мой был трезв, звучал убедительно и Наталья обреченно пожелала мне не свернуть шею раньше времени.

Подъехав через час к Петькиному дому, обратил внимание, что из окон его квартиры льется приглушенный свет. Охранник на мой вопрос ответил, что к Никитину никто не поднимался. Выходя из лифта, с сожалением подумал, что опять придется пьянствовать с бестиарием, а это совсем не входило в мои планы — завтра я собирался встать ни свет ни заря и отправится по уже обкатанному маршруту, чтобы перехватить Бессонова, когда он пойдет на работу.

В квартире было тихо, мягкий свет лампы еле добивал до коридора, без звука скинув куртку и ботинки, я осторожно выглянул в гостиную, замерев на цыпочках.