— Если не ты, то кто?

— Я не знаю…

— Правильно, потому что никто, кроме тебя.

— Но это не я! — вскрикнула Сибилла. — Как мне доказать, что это не я!

Обернулись даже стоявшие у внедорожника Рамишев и Пурпоров.

Китти замолчала, резко потёрла правый висок, будто у неё вдруг заболела голова.

— Извини, — пробормотала она, не глядя на Сибиллу. Быстро обошла машину. — Извини, у меня крыша едет в последнее время.

Она открыла дверь на заднее сидение, скрылась внутри салона.

Сибилла постояла немного рядом, всё же открыла дверь со своей стороны.

— Можно?

Китти кивнула. Она сидела, сгорбившись, и угрюмо куталась в поднятый воротник.

— С тобой что-то странное происходит, — проговорила Сибилла.

— Давно заметно?

— Нет… Не очень.

— Сдаю потихоньку. Вот что значит отсутствие тренировки. С Софи бы такое не прокатило.

— Ты пытаешься взять на себя слишком многое, — произнесла Сибилла. — Госпожа Булова тогда сказала тебя правильно.

— Но разве я… Разве я могу иначе?

Она вынырнула из воротника и, мельком глянув на Сибиллу, снова отвернулась.

— Я помню, когда мы вернулись в Ринордийск… Нет, позже, когда родители развелись. Я ходила тогда по улицам. Там, где меня никто не знает. У железнодорожного моста. Там, где обелиск. Я понимала, что могу поменять паспорт. И что это ничего не изменит. Что сколько бы я не убегала по этим улицам, я никогда не убегу. Они слишком хорошо меня помнят. Я могу лгать кому угодно, но не им. И не себе. Все вокруг… Те, кто хорошо относились, я имею в виду. Все они говорили: «ну это же только фамилия, не имеет никакого значения». Но я-то знала, — она посмотрела на Сибиллу и вновь приложила пальцы к виску, — что он здесь. И что мне от этого никуда не деться.

Поняв, что она не собирается говорить дальше, Сибилла придвинулась чуть ближе.