— Софи Нонине, — проговорил он тихо, затем сделал шаг вперёд. — Откуда здесь ты?

— Я, — повторила она с задумчивой улыбкой. — Нет бы задаться вопросом, с чего вдруг вы сами можете меня видеть.

Феликс невольно на секунду выпустил флаг, тут же подхватил его снова. От резкого движения рука заныла с новой силой, хотя, казалось, уже давно не давала о себе знать. Он резко втянул воздух и вцепился в древко.

— Тоже левая? — даже почти сочувственно поинтересовалась Нонине. — Скажу банальность, но значит, вы ещё живы. У меня прошла с тех пор, как я здесь. Да, если вы не верили, у меня действительно была прострелена рука. И я действительно участвовала в южной войне. Хотя это, конечно, не связанные события.

Она снова отвернулась и стала смотреть на руины. Сколько хватало глаз, здесь всё было разрушено и оставлено, теперь Феликс видел это абсолютно точно.

— Что это? — проговорил он. — Морок, какое-то наваждение? Как отсюда выбраться?

— Очень интересно, куда вы собрались выбираться.

— В Ринордийск. В настоящий Ринордийск.

Софи смотрела теперь прямо и холодно.

— Вы ещё не поняли, Шержведичев? Вашего города больше нет.

— Это ложь, — пробормотал он. — Ты лгала всё время своего правления, какой смысл верить тебе сейчас? Я даже не удивлюсь, если ты сама и сделала эту картинку. Но что-то разрушить в действительности… нет, так бы у тебя не получилось.

— Конечно-конечно, это снова сделала я. Если где-то что-то не так, виновата Софи Нонине, это все знают, — она усмехнулась. — Помнится, вы когда-то рвались устроить дебаты? Ну так, если мы всё равно оба здесь и никуда не спешим, я к вашим услугам. Или вам принципиально наличие публики?

— Нет, — Феликс мотнул головой. — Нет, не принципиально.

— Тогда я вас внимательно слушаю. Любопытно узнать, что заставляет человека с таким упорством обвинять тебя во всём, когда те же усилия можно было потратить с куда большей пользой.

— Не во всём. Я обвинил бы любого, кто взялся бы вершить чужие судьбы без ведома и всякого согласия, кто почему-то решил, что лучше знает, что делать другим, как жить и ради чего умирать. Любого, для кого другие — просто игральные фишки разной степени полезности.

Софи пожала плечами:

— Но ведь так делают все. Взгляните на любую государственную власть в любой стране, сейчас или в любое другое время человеческой истории. Все — в той или иной степени, явно или более околичными путями. Поинтересовались бы хотя бы у вашей кузины, что она здесь устроила.

— Это лишь значит, что все они точно так же неправы. А вовсе не то, что следует смириться и принять это как должное.