Через много часов, окончательно замерзший и едва шевелящий пальцами, Кильчевский прибыл на вокзал Симферополя. Город будто вымер. Даже те, кто особо не замечает смены правящего строя, сапожники или дворники, прекрасно знали, что не сегодня-завтра в городе будут красные, попрятались по своим норам и не решались высунуть и нос, а кто намеревался бежать, уже давно покинули город. Кильчевский ощущал себя в каком-то кошмарном сне. Он один двигался верхом по абсолютно пустым улицам, а звук копыт отражался многократным эхом от пустых и мрачных домов. Такое зрелище бывает только в Петрограде, во время белых ночей, когда светло, а вокруг ни души, но уж точно не на веселом и жизнерадостном юге.

Наконец, он нашел конюшню, а рядом — небольшой кабак. Когда уже собирался войти внутрь, то заметил на углу человеческую фигуру и замер. Фигура моментально юркнула за дом. Кильчевский задумался. Это могло быть одно из двух. Или сумасшедший Беляев, или кто-то из команды Алексешенко. В любом случае, история постепенно подходила к концу, а бесконечно бегать и чего-то опасаться ему уже надоело. Надо разобраться, а выпить можно и позже.

Кильчевский достал свой верный маузер, с которым пережил все приключения и направился следом.

Там был тупик, а спиной к нему стоял невысокий седой человек. Беляев, кто же еще. Он обернулся и Кильчевский увидел, что тот сдал еще сильнее и дольше пары недель не протянет. Дыхание его вырывалось тяжело из груди, вперемежку с каким-то свистом.

— Совсем ты сдал, того и гляди помрёшь прямо здесь, на грязной улице. И никто тебя не найдет еще несколько дней.

— И тебе здравствуй, Женечка. Выполнил задание Фрунзе?

— Выполнил.

— Молодец, с ветром это ты здорово придумал. Все командиры оценили. А офицеры терялись в догадках, почему это вдруг ветер изменился и подул в противоположную сторону.

Кильчевский не спеша поднял оружие и направил в грудь своего врага.

— Ты сейчас умрешь.

— Да. Я не смог сделать то, что хотел, но твоя жизнь будет хуже смерти. Думаешь, тебя пощадят? Думаешь, слово Фрунзе что-то значит для ЦК, для Троцкого, для Дзержинского? Ты должен был бесславно сгинуть в Одессе, но ты бежал, ты должен был погибнуть с Колковым, но ты выпутался. Даже на Перекопе, ты по плану должен был выполнить свою работу и погибнуть от шальной пули, но и тут ты спасся. Да что говорить, недавно, на севастопольском пустыре ты унес свою жопу. Ты очень везучий, Женечка.

— А ты нет, старик.

— Мне-то что, — он пожал плечами. Я умру спокойно, а ты, бедный дурак, так и не понял, что тобой манипулируют. Господи, какой же идиот.