Теперь уже и Злата почувствовала вкус крови от прокушенной насквозь губы. Удержаться бы, не наделать беды, не убить того, кто ни в чем не повинен. Потому она и нож отложила, хоть и понимала, хоть и чувствовала, что теперь ей нож без надобности. Проснулась та сила, про которую лесная бабушка говорила. Разбудили…

– И если от ребенка надумаешь избавиться, подумай о тех, кто из-за тебя примет мученическую смерть. – Уже и тени на стене нет, только голос. Или и вовсе эхо…

А пол холодный, тянет по нему сквозняком, будто снежной поземкой. Замерзнуть бы насмерть, чтобы не чувствовать и не помнить, но нельзя. Нужно жить. Хоть бы затем, чтобы отомстить!

Первой неладное заподозрила старуха, сама явилась в дом у ручья, стучаться не стала, переступила порог хозяйкой, а когда переступала, еще и сыпанула что-то под него с тихим бормотанием.

– Соль обережная, – сказала, не глядя на Степана. – Я потом дом обойду, защиту тебе сделаю, чтобы понадежнее. Почему не спрашиваешь, пограничник, зачем пришла?

А потому и не спрашивает, что боится ответа. Вот уж и лето в разгаре, жить бы, полной грудью дышать, а не выходит. То и дело тянет посмотреть в небо, не кружит ли над лесом Черная Погоня, не выискивает ли своему хозяину очередную жертву. Пока не кружит, но надолго ли?