—Будешь ужинать?— кротким голоском спросила супруга. Просвиркин же про себя усмехнулся, но никоим образом не выдал сего, ответив:

—Да, что там у нас?— Он решил принять за должное изменения, кои произошли с его неистовой половиной.

Гречневая каша с великолепно приготовленным мясным подливом пришлась как нельзя кстати. Только теперь Иннокентий Алексеевич понял, как он голоден. Просвиркин только теперь ощутил, что у него есть жена, а не злобный критик всех его действий. Когда он наелся, Ирина Александровна достала из холодильника, ни много ни мало,— бутылку коньяку.

—Что празднуем?— вырвалось у капитана.

—Ничего,— был ответ.— Хорошее настроение.

Заиграла трель телефона на холодильнике. Ирина Александровна взяла трубку и произнесла:

—Алло… Да, здесь, но он ужинает… Срочно? Кеш, тебя,— Протянула телефон Просвиркину.

«Кеша» даже поперхнулся от подобной фамильярности; так ласково его жена называла только в дни их безрассудной молодости, когда они были еще молодыми и глупыми, глупыми до такой степени, что увековечили свою глупость браком.

—Слушаю,— сказала в трубку Иннокентий Алексеевич,— Я только зашел! Что, больше нет никого?.. На вокзале?.. Сколько?.. Хорошо. Машина выехала? Еду.

—Ты уезжаешь?— озабоченно осведомилась Ирина.

—Придется,— сказал Просвиркин.— На вокзале была какая-то драка.

Иннокентий быстро оделся и, поцеловав жену, вышел за порог.

—Береги себя,— крикнула та ему вдогонку. Звук ее голоса эхом разлетелся по подъезду, многократно отражаясь от грязных холодных стен.

* * *

Из зеркала вынырнул Виконт. Он накинулся на бутылку с коньяком и бесцеремонно сделал внушительный глоток из горла. Несколько капель попало на его пиджак.

—Фи, как некрасиво!— воскликнула Вельда.— Ты бы хоть за стол сел.

—А зачем ему садиться за стол?— вставил попугай.— Он у нас манерам и этикету не обучен.

Виконт посмотрел презрительно на Цезаря и произнес:

—В отличие от некоторых я сидел за многими столами, а также сделал честь своим присутствием и королевскому.

—Как прихлебатель,— не унимался Цезарь.