Кроме того, она надеялась встретиться на кладбище с Александром Кристофсоном — бывшим послом в Великобритании, бывшим сенатором США и бывшим директором ЦРУ, с которым ей необходимо было переговорить. Именно к нему Пабло обратился за советом, и именно он рассказал старому фокуснику о «Блокаде Азраила». Джинджер хотела задать Кристофсону всего лишь один, но очень важный вопрос, хотя возможный ответ и пугал ее.

Она тотчас же узнала его, увидев в часовне: Кристофсона нередко показывали раньше по телевидению, его фотографии печатались в газете. Он обладал незаурядной внешностью, его трудно было с кем-то спутать: высокий худой седоволосый старик стоял теперь по другую сторону могилы, разделяющей их, еще не зная, что хрупкая блондинка напротив и есть невольная виновница гибели его давнего друга.

Священник произнес короткую прощальную молитву, и люди начали расходиться, группами или поодиночке направляясь через лес надгробий к автостоянке.

— Мне нужно поговорить вон с этим человеком, — торопливо пояснила Джинджер Рите. — Я скоро вернусь.

И, не обернувшись на встревоженный оклик Риты, она решительно пошла следом за Кристофсоном. Догнав его возле громадного развесистого дуба, бросавшего на слепящий снег мрачную тень, Джинджер окликнула его по имени. Кристофсон обернулся, его проницательные серые глаза расширились, когда Джинджер представилась ему.

— Ничем не могу вам помочь, — сухо сказал он, повернувшись, чтобы уйти, но она удержала его, уцепившись за рукав.

— Прошу вас! Ели вы считаете, что я виновата в том, что случилось с Пабло...

— А почему вас должно волновать, что я думаю, доктор? — вскинул брови Кристофсон.

— Подождите, — сжала она его руку, — ради бога умоляю...

Кристофсон метнул взгляд на медленно расползающуюся толпу, и Джинджер поняла: он боится, как бы их не заметил кто-то совсем нежелательный и не подумал при этом, что он намерен помочь ей, как это делал Пабло. Его голова слегка вздрогнула, и она сперва решила, что он кивнул в подтверждение ее догадки, но быстро сообразила, что это было проявлением болезни Паркинсона.

— Доктор Вайс, — произнес Кристофсон, — если вы хотите, чтобы я в некотором роде отпустил вам грехи, то вам следует знать, что Пабло понимал, что рискует, и сознательно пошел на этот риск. Он сам распорядился своей жизнью.

— Он действительно отдавал себе отчет в том, что это опасно? — переспросила Джинджер. — Это очень важно для меня.

— Я сам предупреждал его, — нахмурился Кристофсон.

— Предупреждали — о чем? Или о ком?

— Я не знаю, о чем или о ком конкретно, но, судя по тому, какие усилия были приложены, чтобы нейтрализовать вашу память, вы видели нечто чрезвычайно важное. Я предупреждал Пабло, что, кто бы ни промывал вам мозги, это были не любители. И, как профессионалы, эти люди сознавали, что вы с Пабло пытаетесь сломать «Блокаду Азраила», и не могли не принять соответствующие меры в отношении вас обоих. — Кристофсон посмотрел Джинджер прямо в глаза: — Ведь он рассказал вам о нашем разговоре, не так ли?