Доминик усмотрел в этом неоспоримое свидетельство ее здравомыслия, поскольку бегство от внушающих страх предметов вполне нормальный, хотя и крайний способ избежать неприятностей, в данном конкретном случае — тягостных воспоминаний, связанных с происшествием в мотеле.

— А как объяснить страх перед пуговицами на куртке убийцы Пабло и шинели полицейского? — спросила Джинджер. — Почему я бросилась бежать от них?

— Нам известно, что в этой операции участвовали военные, — ответил Доминик, поворачивая вверх решетку печки, чтобы теплый воздух отогрел ветровое стекло, — а на военной форме похожие латунные пуговицы, правда, не со львом, а с орлом. В том-то, думаю, и разгадка.

— Пусть так, но ведь военные были в специальных костюмах, — возразила Джинджер.

— Возможно, они сняли их спустя какое-то время, ведь в мотеле они находились целых три дня.

— Скорее всего так оно и было, — кивнула в знак согласия Джинджер. — Видимо, в какой-то момент они успокоились. Остается выяснить одно: почему я так испугалась фонарей с желтыми стеклами возле дома Пабло. В них не было ничего особенного, однако, увидев эти фонари, я впала в панику.

— Полагаю, что эти фонари напомнили вам светильники в мотеле «Спокойствие». Они тоже с желтыми стеклышками, — с улыбкой пояснил Доминик.

— Проклятие! — воскликнула Джинджер. — Выходит, каждый мой приступ неосознанного панического бегства был вызван каким-то предметом, напоминающим мне о тех днях, когда мне промывали мозги!

Доминик достал из кармана фотографию и протянул ей.

— Конец света! — прошептала Джинджер, взглянув на снимок, и отвернулась, заметно побледнев.

Доминик молчал, давая ей время успокоиться.

В сумерках машины на стоянке походили на затаившихся хищников. Ветер сметал с асфальта мусор и мертвые листья.

— Это какое-то безумие! — наконец произнесла Джинджер, вновь уставившись на фото. — Что же вынудило их пойти на такой рискованный шаг? Что могли мы увидеть такого уж дьявольски важного?

— Мы это выясним, — заверил ее писатель.

— Вы уверены? Думаете, они нам позволят? Они застрелили Пабло. Они ни перед чем не остановятся, чтобы заставить нас молчать.

— Мне думается, что среди них нет единства мнений. Есть упрямые служаки типа полковника Фалькирка и его людей, но есть и такие, которые придерживаются иной позиции: это те двое, которые откачивали нас после отравления, и неизвестный доброжелатель, рассылающий фотографии и предупреждения. Твердолобые хотели нас всех убить, не полагаясь на эффективность блокады памяти и промывки мозгов. А ребята подобрее решили ограничиться стиранием воспоминаний и контролем за деятельностью мозга.