— А кусочек рога в шоколадный мусс?

— Непременно! И сапожный гвоздь в крюшон.

— И черствую ватрушку в яблочный пудинг?

— Так мы бог знает до чего договоримся, — расхохоталась Жоржа.

— Верно, пошутили — и довольно! Итак, к столу! Не желаете ли кусочек сыра к омлету?

— С удовольствием!

Они принялись с аппетитом уплетать омлет, не обращая внимания на Марси, которая тем временем продолжала рисовать и раскрашивать все новые и новые луны, монотонно бормоча себе под нос только одно слово: «Луна, Луна, Луна...»

* * *

А тем временем в Монтерее, штат Калифорния, Паркер Фейн едва не угодил в сети коварного паука-ктенизида и посчитал, что ему очень повезло, что он выбрался из хитроумной ловушки живым. Паук предстал перед ним в образе соседки Салко, дамы по имени Эсси Кро, в точности перенявшей повадки прожорливой паучихи этого вида, имеющей обыкновение поджидать жертву в норке или ямке, затянув отверстие тончайшей паутиной. Гнездышко Эсси Кро являло собой миленький особнячок в испанском стиле, с изящными арками, зеркальными стеклами в окнах и пышными цветами в терракотовых горшках на галерее. Взглянув на все это благолепие, Паркер смело нажал на кнопку дверного звонка, ожидая встречи с обаятельными и благородными хозяевами, но стоило ему увидеть Эсси Кро, распахнувшую перед ним дверь, как он тотчас же понял, что попал в беду. Узнав, что Фейн интересуется семьей Салко, она схватила его за рукав, втянула в прихожую и захлопнула дверь, всем своим видом выражая решимость не выпускать жертву, пока не высосет из нее всю имеющуюся у нее информацию, ибо, подобно коварной паучихе, питающейся беззаботными букашками, мушками и блошками, Эсси Кро насыщалась сплетнями.

Внешне Эсси походила, однако, больше на птицу, чем на паучиху. Но не на тощую, тонкошеюю и плоскогрудую воробьиху, а скорее на упитанную морскую чайку. Она проворно передвигалась по дому и на птичий манер слегка склоняла вбок голову, сверля собеседника маленькими, птичьими же глазками.

Проведя гостя в гостиную и усадив его в кресло, она предложила ему кофе и, несмотря на его упорное увиливание и отнекивание, принесла не только кофе, но и масляное печенье, причем так быстро, что Паркер заподозрил: угощение для доверчивых визитеров у нее всегда наготове, как и ловушка у пауков-ктенизидов.

Эсси была явно разочарована, узнав, что Паркер ровным счетом ничего не знает о семье Салко. Но, поскольку он не был другом этого семейства, можно было смело использовать его уши, чтобы влить в них все накопившиеся у нее наблюдения, размышления, предположения и замыслы весьма невысокого толка. Паркеру даже не пришлось задавать вопросов, чтобы разузнать что-то об интересующих его людях. Оказалось, что Донна Салко, супруга Джеральда, слишком нахальна, крикливо-эффектна, притворно-любезна и вообще не натуральная, а крашеная блондинка. А худая она потому, что либо алкоголичка, либо неврастеничка, испытывающая отвращение не только к пище, но и к своему второму мужу, и то, что они уже восемнадцать лет как женаты, еще ни о чем не говорит, все равно они скоро разведутся. Что же касается их 16-летних девочек-двойняшек, так свет еще и не видывал более взбалмошных, необузданных, похотливых и распущенных девиц. После такой характеристики у Паркера невольно встали перед глазами стаи озабоченных молодых людей, рыщущих вокруг дома Салко, словно кобели, почуявшие течку у сук. Джеральду Салко, отцу этих двух перезревших невест, принадлежали в Кармеле две художественные галереи и антикварный магазин, что было довольно странно слышать в свете высказываний о нем Эсси как о запойном бездельнике и тупоголовом болване, лишенном деловой хватки. О каких доходах могла идти речь?