Не обнаружив ничего необычного на первом этаже, Паркер стал медленно подниматься по ступенькам дубовой лестницы, устланной плюшевым ковром, наверх, где было уже темно.

На площадке между этажами он замер и прислушался.

Мертвая тишина.

Его ладони вспотели.

Он сам не знал, что его вдруг остановило. Возможно, инстинкт. Он много раз говорил себе, что следует прислушиваться к своим неосознанным чувствам. Но, с другой стороны, если кто-то хотел бы на него внезапно напасть, это можно было бы сделать и внизу, где были для этого все условия.

Паркер перевел дух и стал подниматься дальше, и, когда он наконец достиг верхней ступени, он наконец услышал какой-то странный звук, нечто вроде слияния коротких сигналов «бип-бип», доносившихся с обоих концов длинного коридора. Паркер решил, что это охранная сигнализация, но тотчас же сообразил, что для сигнала тревоги это попискивание, пожалуй, слабовато. Между тем странный звук продолжал повторяться, каждый раз через одинаковый промежуток времени.

Паркер нащупал на стене возле лестницы выключатель и включил свет в коридоре. Он напряженно прислушивался, надеясь уловить какие-то иные звуки, но ничего, кроме негромких сигналов, не услышал. В этих коротких «бип-бип» было что-то знакомое, но он не мог вспомнить, где уже слышал их.

Снедавшее его любопытство было сильнее страха. Паркер вообще был страшно любопытным и, может быть, только благодаря этому и стал известным художником, поскольку любопытство лежит в основе творчества. Поэтому он огляделся по сторонам и осторожно двинулся направо, к одному из источников этих таинственных звуков.

В конце коридора звук вновь расслоился надвое, хотя оба сигнала с едва слышным интервалом поступали из-за одной и той же чуть приоткрытой двери в темную комнату. Прижавшись спиной к стене, Паркер толкнул дверь, ожидая, что сейчас на него кто-то прыгнет из мрака, но этого не произошло, лишь загадочное попискивание стало громче. Когда глаза его привыкли к темноте, он обратил внимание, что сквозь плотно задернутые шторы, закрывающие большое окно или балконные двери, просачивается бледный свет. Кроме того, странный зеленый свет исходил откуда-то из глубины комнаты, как раз из того угла, который художнику из-за двери не был виден.

Паркер вошел в комнату, щелкнул выключателем и увидел близнецов. Первой его мыслью было, что девочки мертвы. Они с открытыми глазами, не шевелясь, лежали на спине на огромной кровати, затянутые до подбородков одеялами. В следующий момент Фейн сообразил, что зеленый свет и странные сигналы исходили от подсоединенных к девочкам проводами с датчиками мониторов электроэнцефало— и электрокардиографов. К двойняшкам также были подключены капельницы. Сомнений не было: бедняжкам промывали мозги. Судя по обстановке комнаты, это была не детская, а одна из комнат, предназначенных для гостей, — видимо, девочек положили сюда вместе на одну кровать, чтобы легче было проводить процедуру.