Майлс какое-то время молчал, потом не совсем уверенно проговорил, вытягивая ноги:

— Судя по этим словам, он еще не окончательно лишился рассудка. Но мне почему-то в это не верится. Ты-то ему веришь?

Прежде чем ответить на этот вопрос, Альварадо встал и захлопнул дверь. Комната снова погрузилась во тьму. Чувствуя, что Майлс захочет включить лампу, он упредил его:

— Лучше пусть останется так, как есть. В темноте легче откровенничать. — Он сел на стул и продолжал: — Скажи мне, Майлс, это ты послал фотографии Корвейсису и Блокам?

Майлс не ответил.

— Ведь мы же с тобой друзья, старина, — не дождавшись ответа, воскликнул генерал. — Во всяком случае, мне так всегда казалось. Мне еще никогда не попадался такой парень, с которым я смог бы сыграть и в шахматы, и в покер. Так что я признаюсь тебе: это я вызвал сюда Джека Твиста.

— Как? Зачем? — изумленно спросил Майлс.

— Видишь ли, мне тоже стало известно, что у некоторых свидетелей возникли психологические проблемы из-за трещин в блокаде памяти. Поэтому я решил привлечь их внимание к мотелю до того, как им снова обработают мозги. Я надеялся, что мне в конце концов удастся рассекретить операцию.

— Но зачем тебе все это нужно? — повторил Майлс.

— Затем, чтобы исправить допущенную ошибку! Я пришел к выводу, что вообще не следовало скрывать эту историю.

— Но почему бы не пойти законным путем? Зачем действовать исподтишка?

— Если бы я стал действовать открыто, мне пришлось бы распрощаться с карьерой, а может быть, и с пенсией. Кроме того, я боялся, что Фалькирк меня убьет.

Майлс подумал, что и он опасался того же.

— Я начал с Твиста, подумав, что его военный опыт и бунтарский характер — как раз те качества, которые необходимы, чтобы сплотить остальных свидетелей. Ознакомившись с информацией, полученной позапрошлым летом во время промывания ему мозгов, и узнав о его депозитных ящиках в банках, я выписал из его досье названия банков, ключевые слова-пароли, сделал копии с копий ключей от всех его сейфов (ими запасся Фалькирк на случай, если потребуются доказательства преступной деятельности Твиста, чтобы шантажировать его или упрятать в тюрьму). Потом взял в конце декабря отпуск на десять дней, слетал в Нью-Йорк, прихватив с собой пачку открыток с фотографией мотеля «Спокойствие», и оставил в каждом банке, где он хранил деньги, по открытке. Он навещал банки не слишком часто, всего несколько раз в году, и его там не могли запомнить среди сотен клиентов, так что у меня все прошло гладко.

— Просто и без затей! — воскликнул Майлс, с восхищением разглядывая в полумраке своего грузного приятеля. — Твист не мог остаться равнодушным к этим открыткам, а Фалькирку не удалось бы по ним определить, чья это работа.