«Они нас ждали», — подумалось Джинджер.

Эта мысль, как ни странно, не испугала ее: сейчас ее интересовал только звездолет.

В сопровождении Доминика и Джека она медленно приблизилась к кораблю и, остановившись в шаге от него, с благоговением стала его разглядывать.

Округлые бока посланца неведомого мира то там, то здесь были покрыты оспинами, царапинами и вмятинами — следами космической пыли и иных, еще не известных человеку частиц. Зазубрины и щербины на его корпусе свидетельствовали о множестве выпавших на его долю столкновений с преградами и невзгодами, гораздо более опасными, чем те, что приходится преодолевать земным кораблям и самолетам на море и в небесной выси. Весь звездолет был изъеден мельчайшими пятнышками самых разных оттенков, словно его травили сотнями различных кислот и нещадно палили огнем.

Поражало не только само соприкосновение с неизведанным, но и возникшее при этом ощущение его трудно вообразимой древности. Что-то подсказывало Джинджер, что перед ней именно древний, а не современный корабль для межпланетных полетов. И, когда ее пальцы коснулись прохладного металла, она еще больше укрепилась в этом мнении.

Как же бесконечно долго они добирались сюда!

Следом за ней Доминик и Джек тоже прикоснулись к кораблю. Вырвавшийся у Доминика восторженный вздох красноречивее любых слов говорил о том, что он испытал при этом.

— Как я хотела бы, чтобы отец дожил до этого момента, — воскликнула Джинджер, вспоминая Иакова — мечтателя, который вечно витал в облаках, начитавшись историй об иных мирах и далеких временах.

— А мне жаль, что Дженни не прожила немножечко подольше, еще бы совсем чуть-чуть... — сказал Джек.

И Джинджер вдруг поняла, что они думают о совершенно разных вещах. Он жалеет не о том, что Дженни не довелось увидеть этот корабль. Нет, ему хотелось бы, чтобы она дожила до всех этих удивительных событий, потому что Брендан и Доминик могли бы вылечить ее. Если бы она не скончалась на Рождество, они бы восстановили ее поврежденный мозг, вывели бы из комы и вернули в объятия преданного ей супруга, при условии, конечно, если сами благополучно выбрались бы из-под Скалы Громов. Да, последствия этого невероятного события действительно нелегко в полной мере себе представить и оценить.

Между тем человек в мундире и бородач в белом халате вышли из-за стола и тоже подошли к кораблю.

— Он сделан из неизвестного нам сплава, — кладя руку на корпус, объяснил тот, что был в гражданской одежде. — И этот сплав прочнее любой стали, тверже алмаза, но при этом необычайно легок и гибок. Вы Доминик Корвейсис.