— Все это там внизу ужасно, товарищ Лучев, — согласился он. — Может, лучше вам держаться подальше от всего этого?

Что было в голосе и интонации Базарнова? Сожаление? Лучев посмотрел на него, всмотрелся и вдруг резко повернул прочь, бросив через плечо:

— Пока я директор проекта, майор, я буду поступать так, как считаю нужным. — И он ушел.

Базарнов подался к Клепко. Две стремительные тени с грохотом пронеслись по экрану компьютера и канули в небытие: имитация завершилась. Клепко заканчивал свой комментарий.

— ...Скоро наполнится радиоактивными токсичными продуктами и газами, образующимися в результате работы двигателей. Так что лучше держаться подальше от этого.

Майор подождал, пока Клепко не распустит всех, отвел его в сторону и стал говорить с ним — о Лучеве.

* * *

Некроскоп спал.

Ему снился мальчик по имени Гарри Киф, который умел говорить с мертвыми и был их другом, их единственным лучом света в потустороннем мраке. Ему снились любовь и молодость, разумы, которые он посещал, тела, в которых он жил, места, где он бывал в прошлом и в будущем, в обоих мирах. Это был странный, фантастический сон — ведь он был правдив, — и, казалось, все, что снилось некроскопу о нем самом, о его жизни, происходило как бы не с ним, а с кем-то другим.

Наконец ему приснился его сын, волк... и это было настолько реально, как будто и не снилось ему. Его сын пришел к нему, его язык болтался в оскаленной пасти, и он сказал: “Отец, они идут!”

Гарри сразу проснулся, выбрался из постели Карен, быстро прошел, слегка пошатываясь, к амбразуре окна и отодвинул в сторону портьеры. Он был готов в любую минуту вскинуть руку — прикрыть лицо. Но солнца не было — был закат. Тени поползли на горы, вытесняя золото с их вершин. Звезды, сначала едва заметные, с каждой секундой становились все ярче. Было темно, но становилось еще темней.

Карен вскрикнула во сне, проснулась и села в полуразвалившейся постели.

— Гарри! — Ее лицо было мертвенно бледно, как у привидения: треугольник и три отверстия: глаза и рот. Она огляделась и увидела некроскопа, стоящего у окна. — Они идут!

Их алые глаза встретились и словно соединились. Гарри заглянул через глаза Карен в ее сознание и ответил ей вслух:

— Знаю, — сказал он.

Она встала из постели, нагая, двинулась к нему и утонула в его объятиях.

— Идут, они идут! — всхлипнула она.

— Да, и мы их разобьем, — прорычал Гарри: его тело реагировало на ее прикосновение, ее запах. Она была податливой, шелковистой, он вошел в нее, его плоть затвердела и стала расти.

Она поиграла мышцами, сжав его плоть, сделав ее еще тверже, и простонала: