Тогда отец Андрей стал громко молиться, благодарить Бога за дупло. Быстро приготовил все нужное для костерка. Костер ему был в общем-то, сам по себе совсем не нужен, нужно было, чтобы место пропахло дымом, и чтобы всем зверям стало бы ясно: тут поселился человек.

С полчаса отец Андрей сидел у живого огня, прислоняясь к стволу сосны спиной, подставляя сухому теплу то один, то другой бок, и долго ел положенное в котомку Пелагеей. В деревянной баклажке нашелся квас. Потом священник взял подходящий сук и ловко расколол его на множество тонких лучинок. В темноте пещеры можно идти и без огня, если глаза привыкнут к темноте… а он знает, как сделать, чтоб привыкли. Но ведь и факелы нужны, на всякий случай… Отец Андрей не хотел додумывать, на какой случай, при чьем появлении в пещере необходим станет живой огонь.

Потом отец Андрей набросал в костер гнилья и шишек, пока не повалил удушливый серо-черный дым, пополз в тайгу, а сам лег спать и проспал около двух часов, пока на западе в тучи не начало заваливаться солнце. Вот оно коснулось края тучи, нырнуло в нее. Отец Андрей встал лицом на восток и молился. Там, на востоке, небо было темно-синим, дымчатым, а стволики молодых кедров, их кроны высились неподвижно, как изваяния. Только плясали поденки вокруг веток.

Как всегда, красота мира помогала почувствовать благо и могущество той силы, которая создала мир, и самого отца Андрея. Не только силу и могущество, но и благость, и доброту Творца. Тот, кто сделал такой хороший, такой добрый и красивый мир, не мог не помочь тому, кто замыслил благо и кто исполняет волю всей сходки односельчан. В душу Андрея Ивановича сходило ощущения покоя и уверенности в том, что он — под высшей защитой, и ему должно быть дано все, чего он хочет.

А потом отец Андрей сложил все в дупло и особенно старательно замотал съестное — чтоб не пахло и не нашли звери. В костер он набросал еще гнилья и шишек, а сам сделал первые шаги.

Пока он стоял лицом на восток, небо изменилось. Туча отошла от края сопки, и лучи садящегося солнца брызнули веером по небосклону, поджигая нижние края нависших туч. Тучи как бы плыли в сторону отца Андрея, серо-черные сверху, желто-огненные, розовые, красные в огне небесного пожарища. «Добрый знак», — уверенно думал священник.

Метрах в ста от сосны начиналось узкое ущельице, сначала совсем неглубокое. Шагов триста — и уже крутыми стали склоны, не выбраться. Потемнело. Еще триста шагов, и впереди уже совсем темно, а сверху появился потолок. Ну вот он уже и в пещере. Отец Андрей знал, где надо надавить возле глаз и потом на голове, чтобы видеть в любой темноте. Он постоял немного, привыкая, и дальше двинулся по коридору. Теперь он видел примерно так же, как каждый человек может видеть в густых сумерках, и чувствовал себя вполне уверенно.