— Да сделай же что-нибудь, ежели ты и впрямь зул-Карнайн! — непочтительно завопил Масрур, — ибо сожрут нас и костей не оставят!

— Солнце! — откликнулся Шендерович, которого тряска с размаху швырнула обратно в седло, — Солнце их истребит! Так, звездочет?

Молчание.

— Где Дубан? Где этот мерзавец?

— У-ХУ-ХУ!!! — выли за спиной джинны. Спину Гиви обдало порывом раскаленного ветра.

Впереди маячило светлое пятно. Аль-Багум, почуяв спасение, прибавила ходу и теперь неслась тяжелым галопом, копыта ее, ударяя о камень, высекали ослепительные во мраке искры. Гивин мул последовал ее примеру.

— Вперед же, о, неустрашимые! — вопил эмир, подгоняя жеребца и одновременно размахивая кривой саблей.

Гиви показалось, что он извлек саблю в расчете конкретно на Шендеровича.

Мамочка, думал он в тоске, не те, так эти…

Закатный свет был густым, точно липовый мед… Они вырвались наружу, ослепленные тучей песка, взвихренной удирающим отрядом добровольцев. Джинны, оказавшись под угрозой прямого попадания солнечных лучей, несколько замешкались. Гиви видел, как они, слабо фосфоресцируя, толпятся в устье пещеры…

— Ну? — выдохнул эмир, припадая к конской холке.

— Что — ну? — осторожно переспросил Шендерович,

— Они почему-то не хотят истребляться!

— Да, — согласился Шендерович, — засели… окопались… Ну ничего. По крайней мере, дальше они дальше не пойдут…

Он сделал величественный жест в сторону солнца.

— В самом деле не пойдут? — с интересом переспросил эмир, лаская пальцами рукоять сабли, — и надолго ты рассчитываешь их задержать, о, ослиный хвост?

— Э-э… — неуверенно ответил Шендерович, все больше съеживаясь, точно проколотый воздушный шарик.

Багряный солнечный диск был уже наполовину перерезан горизонтом. Безоблачное небо в совокупности с тучами песка, поднятыми убегающим войском, обещало весьма красивый закат.

— Не смей так разговаривать с царем, ты, трусливый шакал! — вспыхнул Гиви.

— Ежели он царь… — заметил эмир.