Лидиард начал подниматься на постели, хотя полностью сознавал, как Амалакс занимает позицию за дверью, поджидая его.

Дверь была чуть приоткрыта, оставляя лишь щелочку, он видел ее, и одновременно понимал, что эта щель хорошо заметна, как бы старательно он ни прикрывал свою свечу. Когда Лидиард схватился за револьвер, который недавно положил возле кровати, страх Амалакса ничуть не усилился, — как такое могло быть? — и все же, тревога врага была достаточно сильна, чтобы почти поглотить его собственную. Его наблюдение за самим собой казалось такими же пассивным и беспомощным, как и наблюдение за Калебом, и осознание опасности совершенно не остановило его, когда он подошел к двери, взялся за ручку и распахнул ее.

Несмотря на заряженный револьвер в руке, Лидиард не был готов к приливу панического ужаса, который отразился от другого, и по-глупому не подготовился к неожиданной яростной атаке.

Нападение казалось безрассудным, но они не знали, что у Лидиарда есть револьвер. В одно мгновение Амалакс бросился на него, змеей обвив длинную руку вокруг шеи Лидиарда и замахиваясь ножом. Дэвид так сильно ощутил намерения этого толстяка, что в нем потонуло запоздалое чувство дурацкого гнева. Одновременно подобно и захватившему в плен, и пленнику, из которых один был полностью бодрствующим, а другой — наполовину опьяненным усталостью, он судорожно боролся с рукой, душившей его.

Лидиард знал, что Амалакс не может видеть револьвер в его руке, но кто-то другой видел. Калан или Джек, или еще кто-то — всего их было, вроде бы, пятеро, — обрушил на Лидиарда что-то похожее на дубинку. Удар оказался достаточно сильным и резким, чтобы вышибить из руки тяжелое оружие, и оно, подпрыгивая, с ужасным грохотом покатилось прочь, в тень.

Лидиард слышал этот шум ушами Амалакса, он отдавался в его мозгу, и Дэвид ощутил вместе с напавшим на него убийцей жуткую волну страха, которую возбуждал этот шум.

Лидиард почувствовал одновременно и свое отчаяние и триумф Амалакса. Ведь громадная масса тела делала того хозяином ситуации, негодяй был слишком крупным мужчиной, чтобы его можно было сбросить с себя. Лидиард понял, что его куда-то волокут, но одновременно он и сам кого-то тащит в коридор, а сжимающая Лидиарда рука душила в зародыше малейший крик, на который он мог бы осмелиться. Наконец он сумел разглядеть то, что он уже ощущал каким-то шестым чувством: сколько у него было противников, между тем, свет свечи отражался на лезвии ножа, который Амалакс поднес к его глазам.

— Тихо! — прошипел Калеб ему в ухо, и это слово, вызывая ужас, отдавалось эхом, и Лидиарду казалось, будто бы он одновременно произносил и слышал его.