– Погоди, мы же не взяли ничего для самообороны.

– Будь спокоен, – прошептал Парамон. – Я прихватил на всякий случай пять кусков хлеба. Может, удастся его подкупить. Или – во!

Он дал пощупать в кармане его пижамной куртки какой-то круглый, увесистый предмет.

– Это я из сестринской украл. Они этой железякой орехи колют.

– Ты, если что, бей по темени. Я ему руки зажму, а ты бей, понял…

Перешептываясь, они постояли у зарешеченной двери. Палата номер один, бурча, храпя, постанывая, спала. Не спал только один. Он сидел на кровати и мерно раскачивался из стороны в сторону, это был безумный Малюта. Умаявшись от уничтожения бесчисленного войска "человечеков", последний депутат последнего съезда народных депутатов, десятый пациент первой палаты – Малюта – отдыхал. А когда он отдыхал, то любил вот так раскачиваться из стороны в сторону.

– Ну, пошли. С Богом, – сказал Парамон и, сунув в дверь ручку, бесшумно отворил ее.

Они вошли и закрыли за собой дверь. Медленно, каждую секунду ожидая нападения разъяренных сумасшедших, они двинулись к койке бригадира.

Бригадир голой волосатой массой громоздился на кровати, раскинув руки, и с виду был грозен и страшен. Чудовищные размеры этого человека вблизи еще более изумляли, и Илья мысленно попрощался с жизнью и здоровьем. Единственная надежда была подкупить хлебом сумасшедшего монстра. А драться! Драться с таким – безумие!

Они почти дошли до кровати, но тут сзади из коридора донесся шум. Они, как по команде, бросились на грязный пол и замерли. Мимо палаты кто-то прошел.

– Ну что, будить будем? – шепотом спросил Парамон у лежащего рядом Ильи, голос его дрожал.

Илья пожал плечами.

– Ладно, давай я попробую, – шепнул Парамон.

Не решаясь разбудить или треснуть спящего по тупой башке тяжестью, он встал над ним, глядя на громаду грязного, вонючего тела.

– Да он, кажется, не дышит… – прошептал Парамон, приблизив губы к уху Ильи.

– Как не дышит? – не понял Илья, привстав с четверенек.

Парамон тронул руку спокойно лежащего бригадира; соскользнув с кровати, она тяжело повисла в воздухе.

– И рука совсем холодная, – проговорил Парамон, поежившись.

Илья поднялся с четверенек, заглянул в лицо бригадира и увидел, что приоткрытые глаза его неподвижны, челюсть отвалилась…

– Да он, похоже, умер, – констатировал Илья.