12

12

Схватки продолжались наверно минут сорок. Но Жене это время показалось вечностью. Вечностью мучений и терзаний. Вечность между жизнью и смертью.

«Когда же начнутся роды?» – думал Женя. Он уже ждал их как избавления от всего этого. Ждал их и одновременно смертельно боялся. Боялся, что это произойдет. Как он поведет себя? Сможет ли помочь? А что, если это будет конец?

Он ни на шаг не отходил от Маши и держал ее за руку. Один раз в перерыве между схватками Маша даже сказала:

– Ты, знаешь, а ведь об этом многие мечтают.

– О чем?

– Рожать вместе с мужем.

– А ты? Ты мечтала?

– Да. Но это было невозможно, и я старалась об этом не думать.

– Вот видишь, это оказалось возможным. Только вот еще бы врача рядом иметь.

– С тобой мне никто не нужен.

А потом начались роды. И опять Жене показалось, что Маша умирает. Потому что она вдруг с криком приподнялась. Вены на ее шее вздулись, глаза широко открылись, зубы застучали, и она прокричала:

– Мама! Мамочка!

«Как в „Семнадцати мгновениях весны“», – подумал Женя.

Пот потек по Машиному лицу. Пот и слезы. Сама она стала белее бумаги. Вокруг глаз неожиданно образовались черные круги.

– Подними мне ноги и задери рубашку! – чуть не прокричала Маша. – Я сама не могу. У меня ноги свело.

Женя сделал, что она велела.

– Пойдем отсюда, – сказал Ваня Оле. – Теперь они без нас справятся.

Дети отошли в сторонку и уселись у стены прямо на полу.