– А может, это тебе приснилось? Мало ли что случается в Тени, – добавила Люстиг из темноты и тихо засмеялась.

Он услышал в ее голосе нечто такое, отчего холодная волна пробежала по его спине. Все поправимо, кроме безумия…

– Где мое оружие? – спросил он после паузы.

– Ты говоришь о Древнем Мече?.. Забудь об этом… Ты неблагодарен, Человек Безымянного Пальца. Разве что-то угрожает тебе в стенах моего замка?..

Сенор почувствовал ненависть к этой женщине. Однако в его положении следовало проявить гибкость. У него отобрали меч, тело младенца, Поющую Шкуру. Было совершенно очевидно, что сам он не представляет для Люстиг никакой ценности. Тем не менее она сохранила ему жизнь и продолжала вести с ним какую-то игру. Все, что ему оставалось, это подчиниться ей и ждать лучших времен.

– Зачем ты спасла меня? – спросил он, совершая насилие над собой и здравым смыслом, который подсказывал: не дразни зверя.

– Не задавай лишних вопросов. Веди себя спокойно, красавчик, и всем будет хорошо. Может быть, я даже избавлю тебя от твоего украшения… – Ее рука протянулась из темноты и сделала плавный жест, словно гладила невидимое лицо.

Прозрачный намек на возможный альянс Люстиг с Хозяевами Башни неприятно поразил Сенора, хотя он подозревал нечто в этом роде.

– Тебя послал Зонтаг? – спросил он прямо, почти не надеясь получить столь же прямой ответ. – Это не лишний вопрос.

Люстиг вполне оправдала его ожидания:

– Разве тебе не достаточно того, что ты избежал смерти? Мы рассчитывали хотя бы на благодарность с твоей стороны…

Последняя фраза вызвала улыбку даже у герцога, не говоря уже о самой Люстиг. Напоминать о том, что он сделал для нее, было, естественно, лишним.

Люстиг понялась, давая понять, что разговор окончен, и вышла из тени. Сенор опять увидел ее глаза, смотревшие сквозь него. Он испытывал легкое замешательство. Рассчитывать на бескорыстие этой женщины было, конечно, смешно, но он до сих пор не мог предположить, как именно она хочет его использовать. Об этом ее отражения «сказали» ему ровно столько, сколько она хотела, то есть почти ничего.

– Тебе придется поторопиться со своим благодеянием, – сказал он ей и постучал пальцем по гниющей щеке. – Если, конечно, тебя не интересует мой труп.

Люстиг не обратила на его слова ни малейшего внимания. Она подошла очень близко к герцогу и некоторое время внимательно рассматривала его лицо. Потом втянула носом воздух и почуяла ЗАПАХ, но даже ее ресницы не дрогнули.

Это абсолютное безразличие, исполненное наглого превосходства, было гораздо хуже тонкой издевки или сколь угодно ядовитой насмешки.