В самой же Ледяной Обители Бог На Четырех Ногах обладал безраздельной властью. Он был абсолютным хозяином мира тьмы, мороза, зловещих теней, для которых не существовало названия, и блуждающих огней, чье появление в Ландшафте Обители всего лишь на короткое время делало его потустороннее уродство видимым, а жизнь попавшего сюда человека – еще более жуткой и безнадежной.

* * *

Единственным всадником в отряде был Человек В Железном Панцире. Его сопровождало несколько десятков глонгов, равнодушных ко всему, кроме проклятия и колдовства, лишивших их последнего успокоения. Мертвецы шли пешком и вели за собой придворного Башни. Веревки, привязанные к запястьям и охватывавшие шею, заставляли его двигаться.

Во время стоянок, которые Флуг Тенга устраивал для собственного отдыха, Сенора никто не охранял. Это оказалось бессмысленным – здесь некуда было бежать. Холодный Затылок сам убедился в этом, когда попытался как-то раз скрыться от глонгов. Несколько долгих часов (а может, минут, показавшихся ему часами) он удалялся от места стоянки, но лишь для того, чтобы снова встретить отряд, который шел ему навстречу.

Это дало Тенга повод вдоволь поиздеваться над пленником, однако тот не чувствовал ни унижения, ни гнева. Его собственное сердце постепенно превращалось в лед, словно схваченное здешним морозом…

Затерявшийся в непроглядной ночи отряд двигался, не выбирая дороги, – мимо безжизненных горных цепей, по скользким равнинам, среди остекленевших сугробов и бастионов, озаряемых вспышками падающих огней, через ущелья замороженного мрака… Лошадь барона и глонги с трудом преодолевали торосы, естественные заснеженные ступени, холмы, долины неподвижных ручьев, скованных фиолетовым льдом.

В пустоту уносились облачка пара, выдыхаемого животным и двумя людьми. Глонги не дышали. Черви были заморожены в их глазницах, слизь затвердела, а то, что осталось от лиц, больше напоминало лиловые камни. С бесконечным терпением шли заколдованные мертвецы, повинуясь высшей силе, и вели за собой того, кто был уже наполовину мертв…

Порой барона Флуга одолевали приступы откровенности, и тогда он с мстительным злорадством и превосходством победителя посвящал Сенора в события, которые происходили в Кобаре незадолго до окончательного наступления Зыбкой Тени. Но Тенга умалчивал о том, как сам оказался в Ледяной Обители и стал слугой Бога На Четырех Ногах, – это оставалось его сокровенной тайной, сродни семейному проклятию.

Его словесные удары почти не достигали цели – чувства герцога умирали. И только где-то очень глубоко тлела затухающая ненависть к Люстиг, коварно предавшей Человека Безымянного Пальца; к Тенга с его нелепой и оттого казавшейся еще более злокозненной местью; к Зонтагу с его всепроникающей магией.