И он замолчал.

— Ну, договаривай, — подбодрил его я. — Чего «разве что»?

— Я хотел сказать, она может затащить куда-нибудь вас обоих, — с неохотой сказал он. — Не успеет вовремя сообразить, как вы уже влипнете в историю.

— Так у неё же эта… интуиция. Он всё знает наперёд, предчувствует… Или нет?

— Бывает так, что куда ни кинь — кругом клин. Позаботься, чтоб такого не случилось, на то ты и мужик. Обещаешь?

— Сделаю, что смогу, — искренне заверил его я.

— Лучше сделай, что надо, — посоветовал Севрюк, и лодка с шелестом раздвинула прибрежную осоку. Мы причалили.

В лагере всё было спокойно. Андрей приволок большую колоду и рубил её на дрова. Танука сыпала заварку в котелок. Ещё один котелок, побольше, стоял в стороне, накрытый крышкой. Севрюк первым делом прошёл к костру, бросил в огонь обрывки браконьерской сетки, долго смотрел, как они трещат и плавятся, плюнул, отошёл и занялся своими пробами. Через минуту или две прибыла байдарка, ребята развернули невод на кустах сушиться и принялись выставлять на берег банки, набитые фиксированными мальками. Кэп и Валера, мокрые, весёлые, взъерошенные, хватали то одну банку, то другую, вертели ими друг у друга перед носом и взволнованно обсуждали улов. «Эй, вы! Чего разорались? Есть идите!» — наконец окликнул их Севрюк, и те, прервавши спор, спрятали банки и подсели к костру.

Танука сварила рисовую кашу — густую, наваристую, с двумя банками тушёнки, карри и ещё какими-то приправами, но сама не стала есть. Не смог и я, хотя от запаха накатывала слюна. Пришлось обойтись очередным кусочком шоколадки и сухариком. Впрочем, остальных это не смутило — вчетвером Андрей и «младшие научные» быстро очистили посудину, воздали должное крепкому чаю и засобирались в путь.

— Может, всё-таки заночуете? — спросил я напоследок.

— Нет, нет, и не просите! — замахал руками Севрюк. — Мы утром приплывём, часиков в шесть, сетки будем снимать. Хотите, вас разбудим?

— Вообще-то, мы уж как-нибудь сами, — запротестовал Зебзеев. — Спасибо.

— Ну, как хотите.

Странный сон не давал мне покоя. На пороге сознания вертелась какая-то мысль. Мне опять казалось, что мне дали подсказку, информацию, а я её не понял. Пожалуй, стоило посоветоваться с Севрюком, но не хотелось говорить в присутствии остальных — что-то меня останавливало. Пока другие двое загружали лодку, сматывали невод и ходили по берегу в поисках забытых вещей, писатель отлучился в кусты. Рассудив, что другого случая поговорить с ним наедине сегодня уже не представится, я встал и двинулся за ним.

— Слышь, Вадим, — окликнул я его на обратном пути, — подожди маленько, не спеши. Я ещё тебя кое о чём спросить хочу.