Картер вернулся к столу и снова уселся за него, непроизвольно задержав при этом взгляд на стоявшей на столешнице статуэтке Тутанхамона. Два подобных изваяния, тоже вырезанные из царственного черного дерева, но в натуральную величину и с головными уборами, покрытыми листовым золотом, были обнаружены в гробнице. Статуи царя стояли одна напротив другой, как часовые. Оба Тутанхамона сжимали в руке по скипетру, а над их головами вздымала раздутый капюшон кобра – священный урей.

Интересно, задумался Картер, что они охраняют? До сих пор раскопать удалось лишь преддверие погребальной камеры, и о том, что обнаружится дальше, можно было только гадать. По мысли Картера, то должны были быть еще более дивные, восхитительные сокровища. Ведь до сих пор ему не удалось найти ни одного папируса, ни одной надписи, относящейся к эпохе правления погребенного царя. А ведь без них имевшийся в распоряжении Картера манускрипт представлял собой не исторический документ, на который могут опираться исследователи, а не более чем зафиксированную в письменном виде легенду – художественный вымысел. Соответственно, отсутствие документов умаляло научное значение его потрясающей находки. Но, мысленно заверил себя археолог, письменные свидетельства эпохи не могли не сохраниться. Они непременно должны найтись. Должны найтись! И найдутся!

Он снова взглянул на украшавшее головной убор статуи изображение кобры.

– Ваджиты, – прошептал Картер себе под нос, неожиданно почувствовав, что, кажется, стал догадываться о их предназначении.

Ваджиты служили хранителями мудрости, погребенной вместе с фараоном в ожидании, когда ее вновь явят миру.

Неожиданно шум послышался снова, и на сей раз никак не мог Картеру померещиться, ибо шаги раздались за дверью его кабинета. В дверь постучали, и археолог, отперев ее, увидел Ахмеда Гиригара.

– А, это ты, – пробормотал Картер, чувствуя себя по-дурацки, – заходи.

– Прошу прощения, господин, за то, что являюсь к вам в такой поздний час, – промолвил араб, – но...

– Ничего страшного. Я сегодня тоже припозднился: только что вернулся от лорда Карнарвона.

– Должно быть, он очень счастлив.

– Все мы сейчас счастливы, Ахмед. А ты разве нет?

Не ответив, араб скользнул взглядом по статуэтке на столе и шепотом спросил:

– Господин, когда гробница будет открыта?

– Она уже открыта.

– Нет.

Картер нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Господин, эти царские изваяния... Разве они не являются стражами следующей двери?

Картер погладил усы. И промолчал.

– Господин, – снова заговорил Ахмед, и в голосе его слышалось чуть ли не отчаяние, – разве это не так? Я ведь собственными глазами видел на стене, против которой они стоят, очертания замурованной двери. Раз есть дверь, за ней должно что-то находиться, не так ли? И не там ли сокрыт царь?