Она тявкнула — резкий жутковатый звук, похожий на крик младенца. По спине у меня побежали мурашки. Лиса по-прежнему смотрела на меня, но теперь с легкой тревогой, плотно прижав уши к треугольному черепу. Прошла минута. Потом с горы Кэмерон донесся ответ: резкое тявканье тоном повыше, перешедшее в протяжный фальцет. Лиса стремительно развернулась (будто перекувырнулась в невысокой траве) и стрелой помчалась вверх по склону холма, к березовой роще. В считанные секунды она скрылась из виду. В лесу слышалась лишь лихорадочная трескотня белок, а когда четвертью часа позже я вытащила плоскодонку на противоположный берег озера, в воздухе витал терпкий мускусный аромат, похожий на запах давленого винограда.
Я села на последний паром, идущий в Порт-Саймз, вместе с несколькими поздними отпускниками не из местных, загорелыми и шумными, которые свешивались за поручни и размахивали мобильниками в попытке поймать сигнал с одной из вышек на материке.
— Нам
В Порт-Саймзе я первой сбежала по трапу и направилась к чрезмерно разросшимся кустам дикого шиповника, возле которых в прошлый раз оставила машину Катрин. Сплошь усыпанные красными плодами ветки щетинились острыми колючками, темно-зеленые листья уже начали желтеть, и на лобовом стекле машины лежало несколько желтых буковых листьев. Выезжая на шоссе, я увидела тысячи желудей, похожих на зеленовато-бронзовые стеклянные шарики, рассыпанные по гравийной дороге. На островах лето затягивается на несколько лишних недель, порой задерживаясь в зонах неподвижных масс прогретого воздуха, теплых течений и серых туманов до середины октября. Здесь, на материке, уже стояла осень.
В воздухе слышался терпкий винный аромат, напомнивший мне о лисе. Направляясь в глубину полуострова к Рокленду, я чувствовала запах горящих листьев и влажный запах дыма, извилистой струйкой выползающего из трубы, бездействовавшей с весны. Клены начинали менять зеленый цвет на бледно-золотой и розовато-красный. Последние несколько недель шли дожди; одни крепкие заморозки — и листва запламенеет. На сиденье рядом со мной стояли в глиняном кувшине цветы для Блеки, обернутые толстым полотенцем. Одни крепкие заморозки — и этот букет станет последним, срезанным нынешней осенью.
Я уже доехала до главной автомагистрали, когда ощутила первые подземные толчки паники. Я специально не принимала никаких таблеток, — от них меня клонит в сон. Я бы не смогла вести машину, и Сью пришлось бы встречать меня у парома. Я бы заснула еще прежде, чем мы добрались до ее дома. Узкая шоссейка закончилась, и я увидела на перекрестке зеленый дорожный знак со стрелками, указывающими на восток и на запад.