— Боже мой… — прошептала Кира, перебирая черные лица — каждое размером почти с человеческую голову. У некоторых смялись кончики носов, прорисованные ножницами прядки волос, ресницы, и она машинально разглаживала их. Десятки, да нет — больше сотни, может, даже, две сотни лиц, вырезанных так искусно, что для Киры, смотревшей на них, казались почти фотографическими, и ей чудилось, что она даже может различить морщинки, форму крыльев носа и разрез глаз, хотя все это было лишь сплошной чернотой. Она оглянулась на дверь в столовую — туда, где на столе стояли пластилиновые фигурки, и ее руки задрожали. Кира перевернула одно из черных лиц и на белом обороте прочитала: Сергеева Т.В. — О.

Более кратко, чем на фотографиях, и все равно — что такое «о.»? А буква «п.», стоявшая на всех без исключения фотографиях пропавших людей? Так и значит — пропавшие?

Сжав зубы, она сгребла все лица в кучу и отодвинула ее в сторону, после чего продолжила осматривать шкаф, но больше ничего не нашла. Недоверчиво качая головой, Кира выпрямилась и посмотрела на свое отражение в большом зеркале, висевшем на дверце шкафа. Отражение казалось далеким, злым и невероятно несчастным. Она качнула дверцу, но тут же снова вернула ее на место и внимательно осмотрела зеркало, прикрепленное шестью латунными скобами — четырьмя по бокам, и две поддерживали серебристый прямоугольник снизу. Между зеркалом и дверцей оставался зазор шириной с палец. Прищурившись, Кира заглянула в него, и ей показалось, что там что-то есть. Она подергала зеркало в разные стороны, потом вверх, и оказалось, что оно легко вынимается из скоб, словно крышка пенала.

К обратной стороне зеркала скотчем были прикреплены четыре тетради в потрепанных рыжих обложках. Кира оторвала полоски скотча, которые оказались совсем свежими и блестящими — тетради приклеили недавно, и вряд ли это сделала сама Вера Леонидовна. Кира наугад схватила одну из тетрадей и открыла ее. Первая страница была пуста, на следующей, в уголке стояла жирная красная «А», рядом с ней — цифры «1956» и шел длинный список фамилий, имен и дат, разбитых указанием годов — и все это было выписано знакомым мелким воздушным почерком бабушки. Вначале фамилий было мало, но постепенно их становилось все больше и больше и начиная с 1985 один год от другого отделяло приличное количество строчек. Кира прищурила глаза, непонимающе глядя на незнакомые фамилии.

Авраменко С.В. Отпущен.

Авдеев Р.А. Отпущен.

Аркадьева И.П. Отпущена

Афанасьев В.Г. Присоединен

Ее взгляд зацепился за последнее слово, и Кира провела под ним острым ногтем, прочертив бороздку на тонком листе, потом ее палец заскользил по столбику фамилий, то и дело вновь натыкаясь на слово «присоединен». Уже через страницу оно сократилось до простого скромного «п.», в то время как от слова «отпущен» соответственно осталось лишь «о.». Ее пальцы затеребили страницы, суматошно перелистывая одну за другой, прыгая по аккуратно выписанным фамилиям практически под всеми буквами алфавита, как в телефонном справочнике. Отпущены, отпущены, присоединены, отпущены, присоединены… К чему присоединены? Как?!