Он снова ласково погладил лицо Сета. Слишком низкие скулы, слишком курносый нос. А волосы слишком обычные, их придется изменить полностью. Может быть, сделать ему черные локоны до плеч, как на портретах у Боттичелли? Или, наоборот, превратить в блондина с выгоревшей на солнце челкой, падающей на глаза? Сейчас не время об этом думать. Он решит позже. Потом, когда исчезнут все «до» и «после».

Он почувствовал знакомую дрожь.

— Хватит, — ласково сказал он. — Я не хочу сейчас доходить до конца.

Если мальчишка его и слышал, то никак не отреагировал. Глаза Сета были закрыты, и он предавался своему занятию с таким рвением, что на губах пенилась слюна.

«Мой член поднимается из пены, как Венера», — подумал Будденбаум.

Мысль его позабавила, и, пока он мысленно смеялся над своей остротой, мальчик едва не довершил дело.

— Нет! — крикнул Оуэн, с силой вырвал член изо рта Сета и сильно, до боли, ущипнул мальчика.

На миг он подумал, что проиграл. Он застонал, скорчился, закрыв глаза, чтобы не видеть соблазнительного зрелища Сета, стоявшего перед ним на коленях. Ущипнул его еще сильнее и мало-помалу успокоился.

— Все, — выдохнул он.

— Я думал, ты хочешь.

Глаза у Сета были открыты, молния штанов расстегнута.

— У меня сейчас нет времени восстанавливать силы, — сказал Оуэн. — Бог ты мой, нельзя было позволять тебе даже начинать…

— Ты первый меня поцеловал, — почти с обидой ответил Сет.

— Меа culpa* (* Моя вина (лат.)), — сказал Оуэн и поднял руки, шутливо прося прощения. — Больше не буду.

Сет понуро опустил голову.

— Никакого «больше» не будет, так? — проговорил он.

— Сет…

— Не надо лгать, — сказал юноша, застегивая брюки. — Я не дурак.

— Нет конечно, — ответил Оуэн. — Поднимайся, пожалуйста.

Сет выпрямился, вытер ладонью губы и подбородок.