Виктор Валентинович отошел от стола и снова начал медленно бродить среди своих сокровищ, разглядывая их с ласковым восхищением.

— Достаточно, чтобы правильно оценить серьезность работы, но недостаточно, чтобы понять, что к чему. Не переживай из-за этого. В своем деле он умен, а так — деревенщина, быдло! Если он даже и догадается о чем-то, у него просто в голове не уложится, потому что ему никогда не понять все-го этого, — он обвел рукой «кабинет», — не понять, какая у этого может быть сила.

— Я его боюсь, — пробормотал Сканер. — Зачем ты меня так назвал при нем?! Когда я смотрел, то почувствовал, что он хочет меня убить. Я даже увидел как…

— Да успокойся ты, никто тебя не тронет! — сказал Виктор Валентинович слегка раздраженно. — Что ж ты так трясешься?! Встань, подойди сюда.

Сканер покорно подошел и остановился рядом с ним, перед огромными часами. Амур-Эрот, уцепившись за маятник и весело встопорщив крылышки, качался туда-сюда, от одной секунде к другой. Маятник мягко щелкал. С одной стороны от часов висела картина, на которой были изображены двое обнаженных мужчин, с другой на подставке стояла большая серебряная братина, а рядом с ней — деревянная статуэтка идущей египетской дароносицы с пышными, коротко остриженными волосами.

— Посмотри на них, — произнес Виктор Валентинович и ласково провел ладонью по воздуху рядом со щекой деревянной египтянки. — Посмотри на них внимательно. Сколько красоты, сколько силы, сколько мудрости. Рядом с такими вещами и сам мудреешь. Рядом с ними ты понимаешь, что такое время, и что такое человеческие страсти, и что такое истинная красота. Ты знаешь, сколько веков идет эта девушка? А сколько жизней уже отсчитал маятник этих часов? Посмотри, какой глубокий символ — Любовь верхом на Времени. А по Платону он даже глубже — Платон приводил оригинальный миф об Эроте, как о демоне, спутнике Афродиты, выражающем вечное стремление к прекрасному, сыне Бедности и Богатства, получившем в наследство от родителей жажду обладания, стойкость и отвагу.

— Понимаю, — пробормотал Сканер. Виктор Валентинович усмехнулся.

— Да ничего ты не понимаешь. Кто ты, Сканер, в недавнем прошлом? Простой человечек от бизнеса. Деньги, деньги, деньги… — он пошевелил в воздухе скрюченными пальцами. — А что деньги? Мусор. Вонючие ступеньки, по которым ты поднимаешься на вершину или наоборот летишь в пропасть. Но мы с тобой будем подниматься. И подниматься с умом. Цели должны быть другими, деньги же в цель не должны превращаться никогда — деньги могут быть только средством. Посмотри вокруг — ты видишь, во что превращались деньги в то время, когда нас с тобой и в помине не было? Посмотри на эту красоту. Мастера ушли, а она осталась. Вот так и должно быть. Человек обязан оставлять что-то после себя, причем не грязь, не окурки, не использованную туалетную бумагу, не матерящихся кредиторов. Он должен оставлять нечто значительное — вот как это. Но, к сожалению, таких людей теперь очень мало, можно сказать, их почти нет. В былые времена при соответствующей атмосфере люди понимали это с малолетства, но сейчас, у нового поколения совершенно другие ценности; красота, гармония, власть искусства — эти понятия им незнакомы. Вот я иногда смотрю на свою дочь и ужасаюсь — девчонке четырнадцать лет, и все эти четырнадцать лет я старался воспитывать ее в соответствии с собственными понятиями о жизни, но ей это не нужно, понимаешь. Ей это просто смешно. Несмотря на все мои усилия, несмотря на престижную школу… она все равно становится маленькой бездуховной дурочкой из безликой массы точно таких же. Дискотеки, мальчики, придурошная попса… вот ее ценностный мир. Год назад мы со всей семьей ненадолго ездили в Германию, в Кельн, и я отвел ее к собору святого Петра и спросил ее, что она чувствует, глядя на это великолепие. Знаешь, что моя Соня ответила? «Это круто, папа!» О великолепнейшем образце готической архитектуры она сказала «это круто»! А ведь в ее возрасте уже пора бы начать соображать. Нет, — Виктор Валентинович сожалеюще покачал головой. — Все кругом деградирует, все. Дай бог, чтобы время изменило мою дочь, но… — он наклонился вперед, вглядываясь в картину. — Здесь мне спокойно, Сканер, это единственное место, где я чувствую себя человеком. Цени, что ты здесь. Думаю, теперь ты научишься видеть в этих вещах то же, что и я, ты обязан научиться. Вот Схимник входит сюда, а что он видит? То, за что можно получить хорошие деньги. И все. Красоты он не видит. Вот по-чему здесь редко кто бывает. Даже моя жена никогда здесь не была. Конечно, я не Синяя Борода, а Инна — золотая женщина, но даже она всего лишь женщина. А женщины, приземленные лепечущие создания, увидят здесь только красивые безделушки.