Тем временем вопрос всплыл: а кому, собственно, бомбу на середку пруда вывозить? Плотик наш двоих никак не сдюжит. Стали соломины тянуть – выпало Черепу. Он всегда отмороженный был – обрадовался даже. Своей рукой, значит, решил Большой Бабах учудить. Пускай, думаю, я-то не больно с той дурой плыть хотел…

Ну ладно. Плюхнули плотик на воду, взгромоздился Черепок на него. И тут накладка вышла. Грузоподъемность-то мы загодя испытали, а как весла слушается – нет. Хреново грести получалось. Крутится плот, рыскает, – а вперед еле-еле ползет. Туда-то ничего, добултыхать можно… А потом, к берегу? Когда на дне обратный отсчет пойдет? Задачка…

По счастью, у меня моток шнура нашелся, метров тридцать. Капронового, тоненького – чуть толще суровой нити. Но вроде крепкого… Решили: обратно Череп грести будет, а я его за шнурок тот подтягивать.

В общем, поплыл. Я на берегу, шнур разматываю – другой конец к плоту привязан. Ну, догреб он до середины, да и бултыхнул баллон вместе с грузом привязанным. И обратно скорей. Череп гребет со всех сил, я тяну – и все равно кажется: медленно, не успеет. Щас, думаю, как грохнет – и закачается Черепуша кверху пузом рядом с рыбками… Так за него перебздел – уж лучше бы сам поплыл…

От мыслей этих потянул, видать, слишком сильно. Шнурок мой – щелк! – и лопнул!

Присел я, взрыва ожидаючи, секунды в уме считаю… А Череп матерится, но веслом плюхает – а что ему еще делать?

И ничего, успел. Скоком на берег, вместе со мной за пригорок какой-то залег… Лежим, Большого Бабаха ждем. И – ничего. Тишина. Время капает, земля холодная – надоело, встали, подальше отошли, на бревнышко какое-то уселись… Ситуевину обкашливаем. Сами себя успокаиваем: не бутылка все-таки, корпус мощный, хрен его знает, как быстро под таким давлением газ выделяется – может, едва-едва… Решили ждать до упора. Пока не шандарахнет. Жаль трудов-то двухмесячных…

Сидим, ждем. О том о сем шепотом разговариваем. У Черепа папиросы нашлись – покурили. А штука все никак взрываться не хочет. И чувствуем мы: не взорвется уже. Но сидим – на чистом упрямстве.

А вокруг ночь… Вроде и тихая, безветренная, а какие-то звуки все равно слышатся. Негромкие и непонятные… Порой типа как птица вдали кричать начинает, а вслушаешься: вроде и не птица вовсе… Сначала, пока мы с бомбой да плотом возились, не обращали внимания, а теперь-то сидим, прислушиваемся, Большой Бабах ждем… И, знаешь, – неприятно как-то стало. Да и место не из лучших: в спину развалины пустыми окнами уставились, кладбище опять же рядом. И до Чертовой Плешки рукой подать – хотя про нее говорят, будто она то на одном, то на другом месте объявиться может…