Но, как и раньше, он не нашел эту дверь. Ему показалось, что музыка сегодня звучит немного не так, как раньше — не то чтобы хуже, но как-то по-другому. Ему показалось, что разные безделушки на столах, полках и за прозрачными дверцами шкафов тоже выглядят как-то не так. Ему показалось, что чуть-чуть иными стали картины на стенах, что появились в них неуловимые изъяны, хотя какие это изъяны и есть ли они на самом деле, он все-таки определить не мог. В свете люстр он рассматривал свое отражение в многочисленных настенных зеркалах. Он подходил вплотную к зеркалам, впиваясь глазами в глаза отражения, и медленно пятился, пристально наблюдая за зеркалом. Везде, во всех зеркалах, было одно и то же: какие бы движения он не совершал, его отражение оставалось неподвижным, словно было вовсе не отражением…

И все-таки даже странные несоответствия этой ночи не могли нарушить его душевный покой. Ему было хорошо, он продолжал блаженствовать. Он предвкушал утренний упоительный полет вместе с ангелоподобной Никой.

Растянувшись на мягком ковре в одной из комнат, почти утонув в нем, он впал в привычное состояние полнейшей раскрепощенности, позволив своему духу витать сразу во всех мирах.

«Блаженство… блаженство… блаженство…» — звучало, пело, растекалось в упоительной беспредельности.

Его дух мгновенно вернулся из зазвездных сфер, когда в комнате раздался негромкий голос крылатой богини:

— Пора лететь, Леонардо.

— Я готов! — сразу же откликнулся он и вскочил с роскошного ковра.

Она стояла перед ним, свежая, прекрасная, белая с золотом. От нее веяло слабым ароматом утренних росистых цветов. Он смотрел на нее, и у него сладко кружилась голова.

— Идем, Леонардо.

Он пошел следом за ней через анфиладу комнат, любуясь ее фигурой, лаская взглядом белые крылья. Она поднялась по винтовой лестнице и потянула за прикрепленное к двери золотое кольцо. Дверь открылась и он увидел, что за дверью — пустота. Далеко внизу под прозрачным утренним небом лежала долина, подернутая дымкой тумана.

— Летим, — сказала она. — Не беспокойся, я позаботилась о том, чтобы ты смог летать. У меня все получилось.

— Я умею летать, — вновь, как и прошлым вечером, ответил он. — Рядом с тобой я научился летать.

— Летим, Леонардо.

Она шагнула в открытую дверь и расправила крылья. Сделала круг в воздухе и призывно махнула ему рукой. И он, не задумываясь, оттолкнулся от порога и тоже погрузился в пустоту, и почувствовал, как его поддерживают и несут вперед невидимые сильные крылья.

— Я умею летать! — с восторгом крикнул он, устремляясь вдогонку за Никой. — Я же говорил, что умею летать!