Когда мадам поняла, что Чистоплюев не может более видеть и слышать ее, она с отвратительным причмокиванием втянула в себя воздух и вернула «комарики» на место. Удовлетворенная, встала с колен, неторопливо прошлась по номеру, напоследок обернувшись и показав бесчувственному Чистоплюеву непристойный одинокий средний палец, торчащий из сжатого кулака. Больше мадам в его сторону не смотрела. Выждав для верности еще около получаса, она натерла до красноты глаза, придав им заплаканный вид, потом сняла трубку и вызвала ночного портье.

Было уже около пяти часов, когда Сашок, дежуривший в смену у «Метрополя», зоркий и незаметный, вернулся к припаркованому позади гостиницы джипу. Макс велел ему и Рите оставаться в машине до дальнейших его распоряжений, сам же отправился лицезреть финал пьесы, устроившись наблюдателем у занесенных снегом кустов со стороны Большого театра. Он видел, как на носилках внесли в кремовую роскошную «скорую» тело, накрытое одеялом, правда, не с головой, но это вопрос времени, еще накроют, если не в «неотложке», так в больнице. А минут через десять – пятнадцать прибыли и люди в штатском. Собственно, миссия Макса на этом заканчивалась, страховать более было некого. С организацией, стоящей на страже, мадам разберется и без его помощи. Боевик Бусыгин, так и не применивший в эту ночь свои удивительные способности, отряхнулся от снега, собранного с кустов, и тишком, кружным путем пошел к машине. Потом, уже раскинувшись на просторном заднем сиденье джипа, набрал большой дом и сообщил хозяину. Это было не только подтверждением успеха всей операции, но и, как прекрасно понимал Макс, сигнал к действию для «архангела». После его звонка Миша, который уже полночи куковал в гостях у Шахтера, исподволь наблюдая и нагнетая беспокойство Иосифа Рувимовича, должен был разворошить осиное гнездо.

Но имелось и еще одно обстоятельство, о котором из всех присутствующих в несущемся по ночной Москве «паджеро» был осведомлен пока один только Максим. В тот вечер персональный номер его мобильного телефона, только для внутреннего пользования, известный исключительно членам общины, не имел права набирать никто, кроме мадам. Даже для хозяйских, экстренных указаний существовал другой, стационарный, установленный рядом с коробкой передач. Один сигнал на этот личный номер прозвучал в свое время, второй, предусмотренный на случай провала, к счастью, не состоялся. Но был еще один звонок. От того единственного человека, которому хозяйской волей разрешено было знание этого номера, но который понятия не имел ни о запрете, ни об операции. Без пяти минут одиннадцать в казино Максиму позвонила Маша.