Из редких замечаний Риты, Мишиной жены, с которой у Машеньки возникла приятная и необременительная дружба, выходило, что раньше Ирена также проживала вместе со всеми в большом доме и даже имела собственное крыло на втором этаже. О причинах ее переезда Рита решительно умалчивала, а у Маши недоставало нахальства для напористых расспросов. Кроме Риты, и вовсе никто в доме не желал затрагивать тему Ирены. А Тата, та просто невежливо обрывала робкое Машино любопытство репликами вроде: «Оно тебе надо?» или «Не тронь дерьмо – вонять не будет!» Лера по этому поводу и вовсе молчала и делала вид, что не слышит, так что обсуждать Ирену с ней было бесполезно. Хотя именно Лера недолюбливала энергичную свою родственницу совершенно открыто, возможно, в силу диаметральной противоположности их характеров. Но может, как раз неприязнь и вызванная ею предвзятость мешали Лере высказываться в адрес Ирены. Можно было, конечно, о прошлом существовании Ирены в большом доме и ее отъезде спросить непосредственно у Янека, но Машеньке отчего-то именно этого вопроса своему любимому задавать не хотелось. Нежелание было инстинктивным и безотчетным. В каком-нибудь ином случае Маша могла бы предположить существование между Иреной и хозяином дома прошлой любовной интрижки, ведь были же у ее Янека какие-то привязанности до Машиного появления. Но Ирена тоже была близким его родственником, то ли двоюродной сестрой, то ли сводной. А такого святотатственного и противоестественного союза со стороны Янека Маша не могла и вообразить. Одно было ясно: Ирена своим переездом недовольна и считает Машу отчасти в этом виновной.

Внешне, однако, все выглядело радужно и благопристойно. В каждый очередной свой приезд Ирена, а наведывалась она в большой дом как минимум раз в неделю, иногда оставаясь и на ночь, почти что и не отходила от Машеньки. Расспрашивала о жизни, давала подробные и не очень нужные Машеньке советы по поводу одежды и магазинов, и все это почти что с подобострастной, угодливо-заискивающей улыбкой. Шпилек и колкостей в Машин адрес она не допускала, поэтому отшить ее было бы невежливо. Иногда Ирена демонстративно и подолгу смотрела на Машу с напускным сочувствием, но причину объяснять отказывалась, только нарочито глубоко вздыхала. Если поблизости случался Миша, то он отгонял Ирену прочь от Машеньки, причем бывал при этом груб и лапидарен. Но Ирена никогда на него не обижалась, только разводила руками, словно говорила Маше: «Вот видишь, как со мной обращаются? И за что?» Тогда Маше становилось ее жаль и стыдно за Мишу, хотя Ирена чем дальше, тем больше становилась ей неприятна.