– А человек, загнанный в угол судьбой, может наделать отчаянных и плохо прогнозируемых глупостей, – подытожила панегирик Ирена, невольно копируя Мишину адвокатскую манеру выражаться. – Но чего делить шкуру неубитого медведя? И потом, может, Машке выбор делать будет легко и приятно? Может, она прямо завтра согласится на «операцию»?

– Опять плохо. Хрен редьки не слаще. Скрываться с двумя тяжело больными на руках – последнее дело. Особенно если один из них маленький ребенок.

– Ну, тогда только и остается, что шевелить мозгами и любой ценой вытаскивать с кичи нашего неудачливого наркобарона, – пошутила мадам напоследок, и их маленькая компания тоже разошлась почивать.

И кто бы мог тогда подумать, что этой же ночью выход для всех найдет Маша, маленькая Маша, далекая от криминальных семейных драм домашняя любимица, примерная жена и студентка-отличница. Но именно она, как и подобает будущему большому ученому, обладала в должной мере свободой абстрактной мысли и строгой логикой в решении любой частной или общей задачи. Там, где пасовали многолетняя хитрость и звериная мудрость, где бессилен был ставший за долгое время бесценным жизненный опыт, все выиграл холодный, математический, шахматный ум.

Оставшись в собственной спальне наедине с мужем, все еще хмурым и озабоченно молчаливым, Маша задала ему, казалось бы, совсем простой вопрос:

– Янек, а из-за чего именно нашего Максимку держат в тюрьме? – При этом Маша не выглядела наивно-любопытной дурочкой. Напротив, голос ее был серьезен и задумчив.

Ян ответил ей машинально и с грустной усмешкой:

– Из-за десяти килограммов чистого героина, детка. Ты спи, не думай об этом.

– Значит, если бы этого героина не было, то Максимку бы отпустили? – все так же серьезно спросила Маша.

– Если бы его не было, он бы и вовсе не сидел сейчас в камере, – ответил Балашинский, но собственной шутке даже не улыбнулся.

– Да нет же! – Машенька досадливо сморщила носик, видя, что муж ее не понимает. – Если бы этого героина сейчас не было, Максимку отпустили бы?

– Как это? – переспросил Балашинский, вдруг словно бы очнувшийся ото сна.

– Ну если бы героин вдруг исчез или его кто-нибудь... взял, то есть украл? Кто-нибудь совсем посторонний, не наш? Если отсутствует причина, значит, и следствие любого процесса должно быть аннулировано. По логике вещей, то есть эксперимента. И раз Максик сидит из-за этого героина, а самого героина нет, то...

Договорить Маше уже не удалось: Балашинский выкрикнул что-то нечленораздельное, рывком подхватил Машеньку, крепко поцеловал в губы. Потом заговорил сам, быстро-быстро, размахивая при этом руками: