Беда только, что несчастный Курятников, судьбы своей не ведая, все еще продолжал лежать без памяти, сверзившись от нежданного ужаса со стула на ковер, и в себя приходить не спешил. Ирене надо было перво-наперво привести полковника в чувство, да так найти слова, чтобы не полез он тут же на рожон с необдуманными действиями. Бить больно и обидно Ирена будущего своего супруга и соратника не хотела. В конечном же успехе своего предприятия мадам была уверена.

Балашинский двое суток ждал смиренно-терпеливо, не торопя и не дергая понапрасну, результатов Ирениных стараний. Пока на третий не услышал заветное: «Курятников согласен. Но просит много». Денег Балашинскому, а сумма обозначилась в переговорах изрядная и для его кошелька, было не жаль. Неподкупная честность – товар самый дорогой и продается лишь единожды, Балашинский это знал. Главное, что необходимый ему человек хоть и не сразу, но на предложение согласился. Надо было срочно готовить фигурантов. Но тут неожиданно забастовал «архангел».

– Ну не верю я! Ни единому слову не верю! Сам-то ты с ним говорил? – почти кричал Миша на хозяина, чего не позволял себе никогда раньше. В кабинете были лишь они вдвоем, и «архангел» не счел нужным скрывать свои раздражения и тревоги. Шваркнул в сердцах о стол вечным пером старинной работы, выдернутым из массивной, украшавшей интерьер, чернильницы. Перо, бронзово звякая, лягушкой отлетело прочь. Откололась позолота. – Прости. Я не нарочно.

– Уж конечно. А полковника Ирена привезет к нам завтра, не беспокойся. Без личной беседы и гарантий я не то что ему, министру копейки бы не дал. – Балашинский, казалось, забавлялся гневом своего верного помощника. – Перо-то подбери... Я в свое время гусиными писал и горя не знал, вечное мне было в диковинку. А ты швыряешься, как ненужным старьем.

– Да перья-то при чем? Какие гуси, если чует мое сердце – неладно что-то у Ирены! Да ты сам вспомни, когда такое было, чтоб с ней да все ладно было?

– С делами она всегда справлялась на совесть и хорошо, – справедливости ради заметил Балашинский, – а на предчувствиях сейчас далеко не уедешь. С предчувствиями после разберемся. Нам первым делом Максимку нашего выручать надо. Любой ценой, заметь. Да и почему ты этого полковника, заурядного служаку, так боишься?

– Господи, опять на карусели! Я не Курятникова, нелепую фигуру, я Ирены опасаюсь! Дела она делает, да! А после непременно поганка какая-нибудь нет-нет и завернется. – «Архангел» опять затрясся в ажитации.

– У тебя сдают нервы, так не годится. – Балашинский построжал тоном, желая привести Мишу в нужную для работы кондицию. – Я опасаюсь и стерегусь всю жизнь и, как видишь, не сдаюсь и в истерики не впадаю.