Миша же после отъезда был озабочен еще и другим:

– Уговорить этого Курятникова мало. Нужно еще и подставить третье лицо.

– Это просто, – ответил ему Ян. Он уже просчитал за ночь некоторые варианты. – Что там у Саши с нашим деревенским Робин Гудом и его стрелками?

Сашок, еще смурной и не до конца протрезвевший, вскинул на хозяина мутные глаза, не понимая обращенного к нему вопроса. Ответить за него пришлось Рите:

– Ян, их можно брать в любой момент. И взяли бы, да руки пока никак не доходили. Мы все здесь нужны были и в Сочи, ты сам знаешь. А ребята тепленькие, сидят за печкой и ни о чем не подозревают, лопухи. Расслабились совсем, наверное. Все трое так и живут у бабки этого Витька. В Егорьевке. Это деревенька такая замшелая, недалеко от Рязани.

– Надо привезти их немедленно. Но брать тихо. Чтобы как в воду канули. Были и нет. Сами собой испарились, – задумчиво и вслух стал рассуждать «архангел». На то и был у хозяина правой рукой, чтоб понимать с полуслова.

– Одного пусть застрелит охрана с подложными документами, а второй уйдет с героином. Его надо будет после сдать по легенде, – развил далее свой план хозяин. – Вот и будет нашему Максиму алиби.

– Третьего в запас? – уточнил «архангел».

Но Ян отрицательно помотал головой:

– Нет, не в запас. Третьим у них пусть будет этот Тенгиз. Никогда и никаким горным абрекам доверять нельзя. – Ян поморщился, передернул, будто в судороге, плечами. Яма, яма давала себя знать! – Его надо казнить. Для устрашения особенно жестоко, чтобы двое других видели. А с краденым героином застрелим сразу двух зайцев. Деньги нам все же нужны. Рита и Саша могут выехать сегодня в ночь... И пусть прихватят нашего «покойника». Он уже позеленел от безделья... Это ничего, это не опасно.

Этим же вечером Рита, умученный неволей Стас и скорбящий Сашок отправились в Егорьевку. Худую бревенчатую избенку взяли молчаливым штурмом, до смерти перепугав полусонную древнюю Витюшкину бабку Аглаю, которая кричать не кричала, а лишь истово крестилась. Полуночные тати лихим ветром вымели из единственной комнатенки бабкиной избы обоих постояльцев и внука так, что и мышь не пискнула. Бабка Аглая осталась в одиночестве, справедливо поминая про себя нечистую силу. Однако шум благоразумно поднимать не стала. Сволочного жадюгу внучонка и его обкуренных травкой нахальных приятелей Аглае было не слишком-то жалко, видать, сами того заслужили, раз в роковой ночной час их скопом побрали черти.

Будто дрова покидав туго спеленутых веревками стрелков в нутро грузовой «газели», тройка бойцов птицей понеслась обратно к Москве. К утру были уже и на месте. Пленников, матерящихся пустыми и обидными угрозами, развязав, сунули для остуды в бункер. Пока не получили ответа от мадам, работать с ними выходило рановато.