Удачи.

Вой удалялся. Рыбак снова вышел на охоту.

УЛ. СВАРВАРГАТАН, 22.30

УЛ. СВАРВАРГАТАН, 22.30

Давиду снился сон. Он метался по лабиринту, блуждая по узким коридорам. Иногда ему попадались какие-то двери, но они всегда оказывались заперты. За ним кто-то гнался, дышал в затылок. У преследователя было лицо Евы, но Давид знал, что это была не Ева, а всего лишь уловка, чтобы его поймать.

Давид стучал в двери, кричал и все время чувствовал, как эта темная сила подступает все ближе и ближе. Хуже всего было осознание того, что он оставил сына одного, что он сидит в темноте в какой-то из этих запертых комнат и с ним в любой момент может случиться что-то страшное.

Давид несся по длинному коридору к очередной закрытой двери. Внезапно он почувствовал, что освещение вокруг изменилось. Все это время лабиринт был залит холодным белым светом, сейчас же сюда проникал яркий солнечный свет. Он поднял на бегу голову. Потолок исчез, и над ним сияло голубое небо.

Взявшись за ручку двери, Давид уже знал, что она откроется, и он угадал. Дверь отворилась, стены исчезли, и он очутился на лужайке возле пляжа Кунгсхольм.

Там была Ева.

Он знал, что это за день, помнил эту минуту. Мимо проплыл большой оранжевый катер. Давид взглянул на катер, блеснувший оранжевым боком, повернулся к Еве и спросил:

— Выйдешь за меня замуж?

И она ответила: «Да, конечно да!»

И они упали на расстеленное на траве одеяло, обнялись и принялись строить планы на будущее, клянясь друг другу в вечной любви, и мужик на катере засвистел в два пальца...

Да, это был тот самый миг, и катер как раз проплывал мимо, еще чуть-чуть, и Давид сделает Еве предложение, но не успели слова сорваться с его губ, как Ева взяла его лицо в свои руки и сказала:

— Да, конечно да. Но теперь мне пора.

Давид замотал головой. Голова его перекатывалась по подушке, и он произнес:

— Не уходи.

Ева улыбнулась одними губами, но в глазах ее читалась грусть.