— Оставайтесь здесь.

— Но мы должны проводить вас до вашего номера…

— Вот доллар, — не дослушал он, протягивая монету. — Ступайте, купите себе леденцов.

— Но, сэр…

— Кларенс, я тебя по-хорошему предупреждаю, что, если ты не перестанешь за мной таскаться, я так взгрею твою задницу, что мало не покажется.

С этими словами Фрэнк захлопнул дверь у них перед носом, нахлобучил шляпу и зашагал рядом с Эйлин по тротуару.

— Тебя ведь Эйлин зовут?

— Да.

— А меня Фрэнк.

— Фрэнк, мне почему-то кажется, что ты не собираешься просить у меня автограф.

— Это точно. А могу я узнать, долго ты еще собираешься здесь пробыть?

— Представления запланированы на неделю, а что?

— Да то, что мы тут сидим на пороховой бочке, и она, того и гляди, бабахнет.

Проходившие по улице люди в белом оглядывались на них: двое высоких, привлекательных, державшихся не как все чужаков невольно привлекали внимание.

— Улыбайся им, — шепнул Фрэнк.

— Хотелось бы знать, какого черта они так радуются, — пробормотала она, не забывая вежливо кивать прохожим, вымучивая улыбку. — Нас тут держали под замком с самого прибытия. Правда, когда имеешь дело с актерами, это, может быть, не так уж плохо. Имеешь какое-нибудь представление, что за чертовщина здесь творится?

— Начать с того, что они крадут винтовки у армии.

— Винтовки? Для этих людей?

— Можно сказать, что все они уже стоят на краю могилы, которую сами себе вырыли.

Плотная, средних лет чернокожая женщина подошла и встала у них на пути, подняв лист бумаги с отпечатанными на нем правилами поведения.