Индианка усадила своего спутника на камень возле загона для скота и, оставив его там с одеялом на плечах и саквояжем, полученным от Эдисона, пошла за уздечками для их лошадей.

Воспользовавшись возможностью задать вопрос без свидетелей, Дойл нагнал ее.

— Как он?

— Слишком рано для каких-нибудь результатов, — ответила она, не глядя на него и приторачивая к седлу матерчатую сумку.

— Но ты считаешь, это сработает?

— Лечение было тяжелым.

— Это я видел. Выздоровление потребует времени.

— Бывает, что выздоровления так и не наступает. — Женщина бросила взгляд на съежившегося под одеялом и уставившегося в землю Джека.

— Когда мы будем знать, чего ждать?

— Это зависит от него, — ответила она, пытаясь прекратить этот разговор.

— Чертовски неопределенно. Не очень-то оно действенное, твое лечение, — бросил Дойл в неожиданной вспышке раздражения.

— Не более чем твое.

Индианка повернулась к нему; на ее лице была написана такая усталость, такое напряжение, что он ощутил укол совести.

— Надеюсь, мы не потревожили тебя прошлой ночью? — пробормотал Дойл.

— Когда?

— Мы услышали крики и вошли в купе…

— Не помню.

Судя по всему, она говорила правду.

— Мэри, можешь ты мне сейчас сказать, что, по-твоему, с ним случилось?

— Я не знаю, как описать это в твоих понятиях.