Зато очень обрадовалась Лилька.

– Ну, слава богу! – воскликнула она. – Наконец-то я слышу здравые речи. Конечно, нужно двигать отсюда. Эй, ты, водила, – толкнула она в бок таксиста, – хватит дрыхнуть, вставай. Работенка для тебя появилась.

Таксист что-то сонно пробормотал, но не проснулся.

– Просыпайся! – закричала девушка, начала трясти его за плечо, но безрезультатно.

Бурышкин пристально смотрел на Павла, и чем больше, тем явственнее ему представлялось: с юношей что-то произошло. Лицо его потеряло обычную живость и выглядело непривычно безразличным. Глаза уставились в одну точку и застыли.

– Ты чего, Павел? – неуверенно спросил Бурышкин.

– Да, Паша, почему молчишь? – вторила ему Лилька.

– Есть хочу, – равнодушно сообщил юноша.

– Сейчас чего-нибудь принесу. Тебя бутерброды устроят? С чем? С колбасой, с сыром?..

– Есть хочу, – тупо повторил Павел.

Он шагнул к дивану и неподвижным взглядом уставился на спящего таксиста. Потом нагнулся и впился бедняге в ухо.

Раздался нечеловеческий вопль. Таксист сделал попытку вскочить, но плотный Павел навалился на него всем телом, одновременно глодая ухо. Отчетливо слышался хруст хрящей.

Присутствующие, разинув рты, ошеломленно взирали на происходящее. Первым опомнился Бурышкин. Он бросился отрывать Павла от таксиста, но юноша вцепился в бедолагу, точно бультерьер.

Таксист оглушительно выл и яростно вырывался из объятий Павла. Но тот не отпускал свою жертву и при этом весьма успешно отбивался от оттаскивавшего его Никифора. Наконец Павлу удалось откусить нижнюю часть уха вместе с мочкой. Только тут Бурышкин смог оторвать его от жертвы. Павел уселся на пол и сосредоточенно принялся жевать добычу. Таксист визжал на одной и той же высокой ноте. Ему вторила Лилька. Причитал и охал Бурышкин. Дико хохотал Цараш. Все это сливалось в единый невыносимый рев. Только Катя все так же безучастно сидела на корточках, уставившись куда-то в пустоту.

Таксист неожиданно прекратил поросячий визг и стал яростно материться. Кровь залила ему пол-лица, шею и плечо. Он зажимал рану ладонью, но кровь пробивалась между пальцев, капала на одежду и пол.

– Перевязать нужно! – воскликнула Лилька. Она бросилась на кухню и вскоре примчалась с бинтом, рулоном ваты и банкой с йодом. Некоторое время девушка неумело пыталась наложить повязку, пока ее не отстранил Никифор.

– Позвольте мне. – Он быстро и сноровисто обработал рану и перевязал ее.

Все это время Павел, словно кукла, сидел на полу и механически жевал свою добычу.

После того как повязка была наложена, таксист немного пришел в себя. Не переставая материться, он взглянул на своего обидчика.