– Как? Да вроде этого пива: кисловато и водянисто. С ограблением еще куда ни шло. А с этими Десантовыми? Дружки… в подъезде…

– А что ты предлагаешь? – нисколько не обидевшись, спросил Седов.

– Нужно действовать по обстоятельствам, – туманно заявил Жуков.

– Само собой.

– Начнем с квартиры Донских. Работаем по твоей схеме сегодня ночью.

– А остальные?

– Посмотрим, – неопределенно сказал Жуков. – Допивай эту бурду, и пошли.

– Куда?

– А черт его знает. Может, в кино? А лучше спать. Пожуем сейчас как следует и на боковую. Выспимся, чтоб к ночи голова ясная была.

«Ага, – язвительно подумал Седов, – никакого плана-то у тебя и нет, валенок ты сибирский, а туда же: кисло… водянисто…» Но вслух высказываться не стал, справедливо полагая, что начальству видней.

Стояла глубокая ночь, когда Жуков и Седов подошли к дому, в котором жили их будущие жертвы.

– Два часа, – сказал Жуков, взглянув на светящийся циферблат часов, – самое время. Темень-то какая.

– Как у негра в прямой кишке, – откликнулся Седов. – Всего два окошка светится. Да и то на пятом этаже. Что дальше, старшой?

– Зайдешь в подъезд, глянешь, как там вахтерша. Если не спит, скажешь, что срочно позвонить нужно: мол, брат помирает или отец… Перед ней на столике телефон стоит. Ну и… Тюкнешь ее по затылку. Только без крови. Я захожу следом. Дальше по плану.

– Ясно, – сказал Седов. – А если ненароком прикончу?

– А ты аккуратно. Чего придуриваешься? Сделай чисто, а если спит, то и тюкать не нужно. Ферштейн?

– Яволь, герр оберст, – отчетливо произнес Седов и громко щелкнул каблуками сандалет.

– Пошел!

Седов осторожно приоткрыл тяжелую подъездную дверь и на цыпочках прокрался в вестибюль. Вахтерша спала. Она откинулась на высокую спинку стула, голова безвольно свесилась на плечо, из открытого рта раздавался храп. Седова несколько удивило, что вахтершей оказалась вовсе не старуха, а молодая девка, по-деревенски до глаз повязанная платком.

– Наверное, сменщица, – решил он и, обернувшись, махнул рукой заглядывающему в подъезд Жукову.