Старушка взяла Егора за руку и как ребенка повела его за собой в глубины книжного царства. Он покорно следовал за ней, в глубине души осознавая, что давно пора с кем-нибудь поделиться своим горем.

Марта Львовна привела его в какой-то крошечный закуток, где было совершенно темно, усадила за столик, зажгла лампу под зеленым абажуром и уселась рядом.

– Рассказывайте! – настойчиво сказала она, продолжая сжимать ладонь историка.

– Мне изменила жена, – просто сказал Егор.

– Что вы?! – всплеснула пухлыми ручками библиотекарша. – Не могу поверить.

– Да вы же ее не знаете! – вырвалось у Егора.

– Ну и что ж. Зато я знаю вас.

«Откуда она меня знает, – подумал историк, – второй раз в жизни видит…»

– Да, я вас знаю, – продолжила Марта Львовна. – И дело не в том, что мы едва знакомы. Людей я распознаю с первого взгляда и, поверьте, составила о вас определенно устойчивое мнение. Такому человеку, как вы, жена изменить не может.

– Почему это? – опешил Егор.

– А по благородству. Да как же можно?!.

– А вот изменила! – ожесточенно произнес Егор. – Сама призналась… И знаете с кем? С Коломенцевым!

Старушка всплеснула руками.

– Что вы такое говорите?! Да Игорь Степанович – чистейший человек. Таких теперь не встретишь! Он не мог!

– Значит, она могла, – веско сказал Егор.

– Горе-то, горе…

– Нет, вы погодите! – вскричал историк. – Чистейший, благороднейший!.. Почему тогда?.. И ведь мы в браке не первый год, детишки имеются, а она: «Скучный… нудный…» – это я, значит, скучный.

– Н-да, – сказала Марта Львовна с величайшим сочувствием, – подлинная трагедия. Погодите-ка минутку… – Она сорвалась со своего места, затопала, как сердитый ежик, но тотчас вернулась, держа в руках бутылку коньяка и тарелочку.

– Вот держу на случай, если у кого сердце прихватит… Нет, знаете ли, средства лучше рюмки хорошего коньяка. Этому меня покойный батюшка еще в детстве научил, царствие ему небесное. Сейчас, голубчик, не волнуйтесь. – Она поставила на столик две рюмки, сноровисто раскупорила бутылку, налила по полной.

– Давайте-ка.