«Да он ли беседовал со мной в розовом садике? – усомнился Олег, глядя на величественную фигуру. – Где сиреневая майка, где ветхие шаровары?» Поистине это был совсем другой человек. Неведомой мощью веяло от него. Сверкающий и одновременно сумрачный мир окружал эту загадочную личность. Вспыхивали и гасли чуть заметные цветные огоньки. По стенам рдели кровавые сполохи.

Стол в зале ломился от изысканных кушаний. Мерцали свечи. Сверкал хрусталь, темнело черненое серебро. Жертвенным блеском отливало тусклое золото.

– Пока нас двое, – медленно и чуть лениво сказал старик, – но скоро появится кое-кто из ваших знакомых. Садитесь, ваше черное сиятельство, не стесняйтесь, пейте, закусывайте. Рекомендую, рюмочка арманьяка, бифштекс по-татарски на закуску. Привыкайте, ваше сиятельство.

Олег охотно выпил. Закуска была необыкновенной. Он ощутил, что ест нежнейшее и свежайшее сырое мясо, приправленное какими-то неведомыми специями.

К Артуру Афанасьевичу неслышно подошел слуга и что-то сказал ему на ухо.

– Ладно, пускай приходит так! – довольно громко произнес тот.

В этот момент в зал вошел – нет! – почти вбежал Ситников, одетый в обычный костюм. Он недоуменно оглянулся на присутствующих, потом подскочил к старику.

– Я не понимаю, к чему весь этот маскарад? – сказал он недовольно.

– Успокойтесь, мой друг, – отозвался старик, – таковы у нас традиции. Это отнюдь не маскарад, а форма нашего бытия. И пора привыкать. Вы, извините, не в Монастыре. Вернее, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не лезут. А вы, мой друг, даже не решились переодеться к праздничному столу, как то подобает.

– Подобает, не подобает… – довольно бестактно возразил Ситников. – Мы ведь не в… – он замялся, пытаясь подобрать слово.

– Вы хотите сказать, что мы не в Версале? – язвительно сказал старик.

– Вот именно… При чем здесь Версаль? – Ситникову показалось, что над ним смеются.

– Успокойтесь, – расслабленно произнес старик, – лучше расскажите нам о ваших успехах.

Ситников подозрительно посмотрел на сидящего в тени Олега.

– Не беспокойтесь, здесь все свои, – спокойно сказал старик.

Ситников кивнул.

– Так вот, – возбужденно начал он, – сегодня утром я был…

– Дальше, – перебил его старик.

– Ко мне отнеслись сначала довольно прохладно, но после того, как я предъявил дневник, отношение сразу изменилось.

– Ну я же говорил, – снисходительно сказал старик.