Ребенок, ворча, удалился.

– А если не дашь, – на прощанье пообещал он, – матери расскажу, что порнуху смотришь.

– Изыди!!! – заорал Казаков.

И подросток, хлопнув дверью, исчез.

– Да, – почмокав губами, задумчиво сказал капитан, – нелегко с современной молодежью. Пошли на кухню картошку есть.

– А кассета?

– Успеем. Может, по рюмочке?

Андрей с удивлением посмотрел на начальника.

– А чего! Заслужили, – и Казаков достал из холодильника запотевшую бутылку.

– Отлично, – сказал капитан, довольно потирая живот, и приглушенно рыгнул. – Вот теперь можно и киношку посмотреть. Садись, Андрюха. А может, там и вправду порнуха? Вдруг мистер Сенека – извращенец? Не может жить без этого дела. У них там знаешь какие нравы! – Казаков хохотнул. – Ладно, поехали.

На экране замелькали первые кадры. Андрей узнал Светлый. Но снят он был с очень большой высоты.

– Смотри-ка! Наш Урюпинск! – заметил капитан и посерьезнел. – А может, все-таки шпионаж? Снято с самолета или вертолета, а может, со спутника с большим увеличением.

Голос диктора заговорил по-английски. Несколько раз было произнесено слово «Светлый».

– Эх, жаль, не знаем мы языков! – досадливо произнес Казаков.

На экране между тем общий пейзаж города сменился кадрами какого-то района.

– Проспект Химиков, – заметил капитан, напряженно вглядываясь в экран, – дом номер тринадцать и прилегающая к нему территория… Так-так…

Внезапно экран стал похож на раскрашенную от руки контурную карту. Дома исчезли, а на их месте образовалось огромное, слабо мерцающее голубое пятно. Оно пересекалось несколькими желтыми пунктирными линиями, кое-где переплетающимися между собой. По всей площади пятна точно искорки вспыхивали красные точки, одни мерцали слабо, другие с большой интенсивностью. Схема исчезла, и на ее месте возникли кадры, запечатлевшие слободку. «Лиходеевка», – несколько раз произнес диктор. Это слово звучало в английском произношении довольно странно, но тем не менее было узнаваемо. Камера пробежала по фасадам ветхих домиков и уперлась в табличку с номером шесть. Диктор что-то неторопливо рассказывал, потом вместо деревушки возникла средневековая гравюра, на которой был изображен какой-то западноевропейский город. В том же духе выглядело лицо молодого человека в старинном камзоле. Потом пошли кадры с древними книгами. Камера подолгу останавливалась на заглавиях, выведенных затейливым готическим шрифтом, на иллюстрациях, большинство которых имело весьма зловещий вид. Опять появилась Лиходеевка. Эти кадры, видимо, сняты много лет назад. Изображение было черно-белое и изрядно поцарапанное, словно пленку смотрели очень часто. Истрепаны были и кадры появившегося следом кладбища. Объектив следовал вдоль могил, выхватывая то один, то другой памятник. Возникли цветные кадры с пожилой женщиной, выходящей из большого жилого дома. Потом на экране появилась старая фотография с изображением пожилого представительного мужчины, похожего на ученого. Фотография довольно долго оставалась в кадре, а диктор что-то рассказывал напряженным голосом. И снова возникла Лиходеевка, дом номер шесть. Из ворот вышел молодой человек, лицо его появилось крупным планом и сразу же исчезло, словно объектив камеры внезапно закрыли рукой. Диктор снова стал что-то объяснять сбивчиво и горячо. Вновь показалось пульсирующее голубое пятно, усеянное красными точками. На этом фильм закончился.