– Нет, дружок, так не пойдет, – закричал он, – получай.

Ослепительная молния прорезала пространство комнаты и вонзилась в Ипполита. Тот пошатнулся и упал на колени, но к товарищу подскочил Обен и помог ему подняться, потом он тоже выставил перед собой руки, и сиреневое сияние усилилось.

Мертвецы, двинувшиеся было вперед, попятились.

Стас стоял на столе среди хрустящих стеклянных осколков и, видимо, прикидывал, что делать дальше. Скорее всего сил для нового удара молний у него не хватало.

– Ладно, – скрипя зубами, проговорил он, – ладно!..

Внезапно Казаков увидел, что в дальнем конце комнаты виднеется дверь. Он схватил за руку стонущего Каковенко и бросился к ней. Не помня себя, он бежал по гулким коридорам, слыша сзади хриплое, надсадное дыхание водопроводчика, который изо всех сил старался поспеть за ним.

Трудно сказать, как они выбрались, но вскоре оказались на знакомом дворе. Стояла глубокая ночь. Гнетущая тишина царила вокруг. Под деревянным навесом, возле большой керосиновой лампы сидели двое. Один – его непосредственный подчиненный лейтенант Копытов, – казалось, спал, уронив на руки голову. Другой – Артур Мухоедов – что-то тихо бормотал себе под нос.

Где-то стрекотал сверчок, потом ухнула ночная птица. Тьма плотным кольцом сжимала дом.

Капитан, наконец-то выбравшийся на волю, глубоко вдохнул прохладный воздух и крикнул лейтенанту:

– Андрей! Пойдем отсюда. Дальше пускай сами разбираются.

Копытов недоуменно поднял голову, а Мухоедов вскочил и ехидно поинтересовался:

– Куда это вы, граждане, на ночь собрались? Никого не велено отпускать.

– Ты еще что тут лепечешь? – прикрикнул на него Казаков.

– Я не лепечу, – с достоинством ответствовал Артур, – и повторяю: никто отсюда никуда не пойдет! Да и куда, граждане? Где вы видите выход?

Казаков обернулся, но тьма была настолько густа, что он не понимал, куда бежать.

– Я же говорю, – хихикнул Мухоедов, – некуда вам идти.

– Андрей! – вновь крикнул капитан. – Что же ты?..

– А чего, – ответил за Копытова Мухоедов, – он при мне, мальчик он тихий, спокойный. И нечего ему указывать. Раньше надо было думать. В музее зачем такого несмышленого оставили? Сами-то небось испугались, молодого подсунули. Это я его к Хозяину и привел, вплоть до дальнейших распоряжений.

– Ах ты, гад! – только и смог сказать Казаков.

Но в этот момент двор ожил. Вспыхнул странный голубой свет, и в мертвенном сиянии появился Стас, а позади него шевелилось что-то огромное, темное, страшное.